Когда Гоша погиб на войне, они успокаивали родителей:
– Слава Богу, что эта шикса не стала вашей невесткой, не хватало вам еще внуков гоев!
Вот так закончилась эта история.
– Если ты такой важный, что не можешь на четверть часа зайти в синагогу, а больше-то никто и не просит, то можно хотя бы в праздник – раз в год, из элементарного уважения, одеться по-человечески и не позорить родителей?
– Виноват, но это не мой праздник, – бурчу я, по обыкновению, стоя к отцу спиной. – Ваш праздник – вы и празднуйте. Без меня.
– Как, как? А ну-ка, повернитесь, сэр, а ну-ка, объясните мне, что это значит?
– Неверующие мы, – терпеливо объясняю я, вежливо повернувшись к нему на полградуса.
– Не верующие во что?
– Да ни во что.
– Как это? Ты, наверное, думаешь, что ты какой-то особенный? Ну-ка, повернись ко мне. Значит, ты лучше всех, да?
– Нет, я просто в Бога не верю.
– Знаешь, сними скорей эти грубые штаны и надень хорошие брюки.
– Это не штаны, это «ливайсы».
– Понимаешь, Алекс, сегодня Рош-Хашана[18], а ты в какой-то рабочей одежде. Пойди надень чистую рубашку, галстук, пиджак и брюки, как нормальный человек. И туфли, сэр, приличные туфли.
– У меня чистая рубаха…
– Слушай, не выпендривайся. Тебе всего четырнадцать лет! Ну, что ты знаешь? Сними мокасины, не строй из себя индейца.
– Я ж тебе говорю: я не иудаист, я в вашего еврейского Бога не верю. И ни в какого не верю. Религия – это вранье.
– В самом деле?
– И праздник ваш мне до лампочки, я и прикидываться не собираюсь, что он для меня что-то значит.
– Что же он будет для тебя значить, если ты про него ничего не знаешь? Ну там то, се – и все. А его происхождение? Что ты вообще знаешь об истории своего народа? Вот ты говоришь: вранье, а ведь и поумней тебя люди тысячи лет верят в Бога. Они всё выстрадали, у них вера в сердце. Это не вранье.
– А что же это? Ведь никакого Бога нет и никогда не было! Ну хорошо, пусть не вранье, пусть – миф.
– А кто ж тогда создал мир? – презрительно спрашивает папаша. – Что ж, по твоему, он сам сделался?
– Алекс, – встревает в разговор моя сестрица, – папа не просит тебя идти с ним в синагогу – не хочешь, не надо, – он просит тебя всего лишь переодеться.
– Да в честь чего я буду переодеваться?! – кричу я. – В честь того, кого нет и никогда не было? Вот дерево, вон идет кот – они действительно существуют, – для них я могу надеть пиджак и галстук. Почему вы не попросите?