Местные охранные жестянки уже давно были либо
перепрограммированы, либо полностью деактивированы – этим занялись
в первый же день, как и остатками электроники порта. Разогнали бы и
этот сброд, но такое скопление людей удобнее контролировать, когда
они находятся в одном месте, а не разбегаются тараканами по всему
городу.
Как шутил Форстер: случись что – и эта выгребная яма
быстро превратится в крематорий.
Алекса передёргивало от одной лишь мысли, что Крис
был вполне серьёзен. Хотелось верить, что они не пойдут на такой
шаг. Не шестидесятые же годы, в конце концов, когда это было чем-то
обыденным. И вообще, тут же не только бандиты! Здесь годами
проживают целые семьи мигрантов – старики, женщины, дети! Здесь
находят приют те, кто лишился дома – и те, у кого его никогда не
было. Здесь останавливаются дальнобойщики и те, для кого этот город
– лишь перевалочный пункт на долгом пути. Зачастую, увы, последний:
задержавшись тут больше чем на неделю, отсюда потом редко
выбираются. Никто не держит в порту, и можно легко уйти, но очень
быстро ты вернёшься назад, обнаружив, что из этой чёрной дыры,
оказывается, не так просто взять и уехать.
На все вопросы Алекса Скотт только хмурился и качал
головой:
«Да максимум вышлем
всех, а скорее всего тут и оставим до выяснения обстоятельств, пока
всё не утрясётся. Браслеты нацепить, за территорию без
необходимости не выпускать. Так проще следить. Ты же понимаешь, что
тут каждый второй – потенциально наш клиент?..»
Наверное, в этом был какой-то резон.
Так или иначе, Алекс решил воспользоваться
сложившейся ситуацией и не терял времени, под шумок опрашивая
местных: вдруг кто знает «немца»? Этот киборг провёл здесь месяца
три, не меньше, наверняка его кто-нибудь да запомнил. Не говоря уже
о том, что бойню утром двадцать восьмого апреля наблюдала добрая
половина порта!
Люди здесь жили, сбиваясь в небольшие группки,
стараясь как можно реже высовываться за пределы своего круга.
Одиночки не могли протянуть долго, чаще всего их сжирали – если не
администрация, то соседи. Тем не менее, «немец», похоже, прекрасно
справлялся, будучи сам по себе, и не испытывал того страха, которым
здесь было насквозь пропитано всё. Не было похоже, чтобы он вообще
хоть что-то испытывал: все, кто его запомнил, отмечали отрешённый
взгляд и безучастное выражение лица, лишь изредка выглядящее
«потерянным и грустным» – так охарактеризовала его одна девчонка из
шумной и вечно галдящей семейки азиатов.