Сформировавшийся за годы жизни мозг не исправить за
один день, не сломав. Будешь сопротивляться – в ход пойдёт весь
арсенал «подкрепления», начиная от сенсорной депривации и
заканчивая куда более грубыми методами «промывки». Не все в
состоянии это пережить. Но пока что никто насильно не затыкает,
хотя достаточно одного приказа, чтобы заставить
замолчать.
Их нельзя ломать сразу: на роль бездумных железок,
беспрекословно выполняющих приказы, сгодятся и терминаторы. Военным
нужны были эти люди-машины, способные взять на себя оперативное
руководство, скоординировать и людей, и роботов. Лояльные до
последнего нейрона, они никогда не ослушаются прямого приказа, даже
если тот противоречит всему, что в них осталось от людей. Такие, ни
на секунду не замешкавшись, сделают что угодно.
Отдай им команду – и себя самих убьют без
раздумий.
«Да, прямых команд
вам придётся слушаться. Это не страшнее обычных приказов, не надо
делать из этого драму. Поверьте, это не такая большая плата за то,
что вы живы и можете протянуть ещё сколько-нибудь. Если вы
продолжите психовать, придётся принудительно включить контроль –
для вашего же блага в первую очередь. Это как обычная терапия, не
больно. Вы даже не заметите. Спокойнее, уравновешеннее станете, вам
же легче будет…»
Вы никогда не узнаете, как именно исподволь
перекраивают ваше сознание, прошивая мозг заново. Никогда не
узнаете, какие пакеты программ установлены в импланте, что они
делают, и что из них включено в настоящий момент – и прямо сейчас
ломает вас изнутри. Боевые действия всё равно занимают большую
часть внимания, отвлекая от оцифрованной реальности, становящейся
всё более зыбкой. Рано или поздно сам плюнешь на эти бессмысленные
метания в стенах черепной коробки, смиришься с тем, что ты больше
не человек. Ты умер тогда, там, на операционном столе, и сейчас ты
– лишь программа, установленная на ещё живом теле.
Программа, считающая себя человеком.
– …не знаю, что по итогу с ним стало, – понуро
завершил Йегер. – Я бежал в пятьдесят втором, после обстрела
Берлина уже не было смысла барахтаться. Но с тем… человеком мы
разошлись гораздо раньше. Сейчас он давно уже должен быть мёртв,
без шансов. Сам понимаешь, почему. Но, скорее всего, до ликвидации
он не дожил. Надеюсь, он недолго мучился. Хороший человек…
был.