— Никак нет, ваше высокоблагородие,
вас ждали.
Хваленая флотская инициатива. Вместо
того чтоб самим шевельнуться — доложить по начальству и тем самым
спихнуть ответственность. Хотя начальство тоже разное, рявкнуть
может — разобраться и устранить безобразие, заодно дюжину других
приказов навесить.
— Баркас на воду!
На новых лодках иллюминаторов нет,
горит ли свет в рубке — не глянешь. На стук ручкой кортика по люку
услышал изнутри отчетливую ответную дробь. Значится, живые внутри.
Докричаться не вышло. Кавторанг залез на леерное ограждение, рискуя
сверзиться в воду с масляно-мазутными пятнами, и заорал в жерло
духовой трубы:
— На «Лососе», меня кто-нибудь
слышит? Здесь капитан второго ранга Ланской.
— Так точно, ваше высокобродь! —
слабо донеслось снизу.
— Почему люк не открыли?
— Так не открывается он!
— Оба?
— Так точно, ваше
высокродь!
— Что в походе с ними
делали?
— Ничего! Только подтянули чуть
рубочный, когда подтекать начал. Задрайку заднего тоже. Всплыли —
не отворачиваются.
— Слушать мою команду! Выйти к
Кроншлоту, три мили на запад, погрузиться. Отвернуть маховики
задраек настолько, как затянули на глубине. Срочно всплыть,
пробовать открыть. Если нет — репетировать, пока не откроется.
Вопросы есть?
— Так затопит,
вашвысокродь!
— Удерживать маховик руками при
всплытии. Исполнять!
Приглушенно загрохотало внизу —
лодка начала выбирать якорь. Кавторанг едва успел слезть с
ограждения и забраться в баркас, как субмарина включила реверс. Так
бы и поплыли нырять вместе с командиром на рубке.
Вернувшись в кабинет, громко
именуемый штабом, Ланской подписал рапорт об отстранении мичмана
Якушкина от командования «Лососем» и списании на берег. Всего
второй выход в море, и опять куча напастей. В циркуляре четко
написано — нельзя в подводном положении поджимать задрайки. Водяной
столб давит на люки, расплющивает резинные прокладки. Если
закрутить вороток со всей дури, то по всплытии никакой богатырь не
отвернет обратно. Ныне экипажу предстоит погрузиться и начать
жуткое дело — под водой раскручивать запор рубочного люка. А как
перестараются? Тогда при всплытии давление пропадет, на последнем
футе люк раскроется — навсегда запомнят ледяной душ. Так и
произошло. Рассматривая мокрую и недовольную мину мичмана, Ланской
больше не сомневался отдать рапорт Бергу.