Лобанов безошибочно ткнул Самадова большим пальцем в четвертое подреберье. Холмирзо отпрянул, серея лицом, и стал рубить ладонями воздух, создавая вокруг себя зону поражения. Лобанов пошевелил правой – вроде оклемалась… Хана Самадову, сейчас он его вырубит. Холмирзо, видимо, тоже понял это и решил сподличать – выхватил нож-печак, которым баранов режут, и бросился на Лобанова, скаля длинные желтые зубы.
– Мочи его! – надрывались самые отмороженные.
– Во имя Аллаха! – вскрикнул испуганно одинокий голос. – Остановитесь, правоверные!
Но куда там… Усилием воли Сергей вогнал себя в боевой транс. Эту хитрую науку устод Юнус преподал им на последнем году обучения.
Свет несколько померк, а шум и гам доносились будто из Зазеркалья – звуки растягивались так, что резкий вскрик слышался низким мычанием. Время послушно замедлилось, секунды еле тянулись, люди едва шевелились – стояли почти недвижным строем, растягивая рты и помахивая руками. Даже резкий замах Холмирзо казался ленивым потягиванием. И только Лобанов двигался быстро и ловко в загустевшей реальности, в мире, вдруг переключенном на пониженную передачу.
До глаз Сергея дошел блеск стали, он различил вычурные арабески на лезвии печака, резную костяную ручку, побелевшие пальцы Холмирзо с пятнышком зеленки на мизинце…
Тщательно примерившись, Лобанов отбил печак ударом ладони по плоской стороне клинка с уклоном в сторону. Не вовремя он бросил взгляд на зиндан. В проулке между чинарами и бетонной стеной стоял «уазик», прозванный «козликом». К его распахнутым дверцам поспешали трое, влекущие четвертого. Порядок!
Хищно прянувшие пальцы Холмирзо, метящие в зрачки, Сергей заметил за долю секунды до ослепления и тут же нанес страшный удар Самадову в кадык.
Сергей ни о чем не думал в этот момент, за него все решили мышцы и нервы, опередив врага и уберегая зрение.
Сергей услыхал звонкий шлепок и слившийся с ним мокрый хруст. Панкратион не учил миллиметровке, это было искусство реального боя, где выигрыш – жизнь, а проигрыш – смерть. Выпад получился таким могучим, что Сергеевы костяшки и дыхательное горло Самадову перебили, и сонную артерию травмировали, и шею свернули.
– Босс! – донесся крик Эдика, и Лобанов будто очнулся, вышел из транса.
Увидел падающего Самадова с неестественно изогнутой шеей и иссиня-белым лицом, увидел замерших дехкан и лишь потом разглядел подъезжающий «уазик».