и вижу, как в стене распахивается дверь! В ту самую пещеру. Я возблагодарил богов за спасение и перешел из века первого в век двадцатый… Спасибо дяде Терентию, пристроил у себя. Хотя какой он мне дядя! А все равно роднее его у меня никого нет. И ты только представь себе, что было бы, узнай о портале тот же Наккаш. Никаких шансов! Хорошо еще, что врата открываются раз в полгода и всего на пару минут… Но и этого хватило Мир-Арзалу с дружками. Автоматчики в античном городе – это предел всему!..
– И я, значить, – пробасил Гефестай, – из времен сих, хоть и не из этих мест. Сами мы из Индии, верные подданные кушанского царя. Имя у меня эллинское, как у Искандера, в честь бога Гефеста, только на кушанский манер. Ярнаев… это не фамилия, так отца моего звали – Ярнай, фамилии кушанам не давали… А в Антиохию меня дед Кадфиз привез и поместил в митраистский монастырь. Традиция у нас такая в роду, чтобы младший сын делался монахом, – все равно из наследства ничего не достанется, все на старшего перепишут, ну, кой-чего среднему перепадет… Из митреума я сбежал, мыкался-мыкался, чуть не сдох. Слава Митре, пособил Тиридат, переправил к Теренцию Варрону – так правильно звать нашего дядю… Теренций сам из римских патрициев, но с младых лет поставлен Хранителем памирских врат…
– Кем поставлен? – осведомился Сергей, исчерпав ресурс удивления.
– А вот этого мы и сами не знаем! – добродушно ухмыльнулся Гефестай. – Может, этих хранителей – целая куча, а врат – сколько станций в московском метро. И шныряют они по всем временам, присматривают за человечеством, правят историю… Кстати, Тиридат тоже Хранитель. А если бы проводился турнир Парфии по панкратиону, Тиридат запросто бы стал чемпионом. Надо будет ему сказать, пускай бы провел для нас мастер-класс!
– Все это очень интересно, – перебил его Эдик, – но позволю себе напомнить – мы в заднице!
– Тиридат должен нам помочь, – убежденно сказал Тиндарид.
– Да что ты говоришь! – комически изумился Эдик. – Правда, что ли? И что теперь? Сидеть и ждать?
Сергей, ни слова не говоря, поднялся. Сейчас он чувствовал себя гораздо спокойней. Странно, его загружают невероятью, а на душе легчает! Лобанов подпрыгнул и повис на одной руке, цепляясь за решетку.
– Не, – доложил он, – не пролезть. Жердины кожаными ремешками перевязаны, а чем резать?