– И два лазурных лепестка. Окраска лепестков у «вороньего баньши»?
– Иссиня-черная.
– У «адского вещуна»?
– Фиолетовая.
– Способ отвратить воздействие «вещуна»?
– «Коза» из двух пальцев, направленная в землю. Серьга из бирюзы. Фаллические амулеты. Размер имеет значение: отвратная сила прямо пропорциональна…
– Отлично!
Похвала не обрадовала Мускулюса. В другой раз от восторга прыгал бы, а тут лишь кивнул и опять насупил брови. Вынужденное бездействие доводило малефика до белого каления. Он сам себе напоминал злополучный белый треугольник в желтом круге – еще чуть-чуть, и начнем глазить направо-налево.
А ведь как безобидно все начиналось…
Совсем недавно,
или
Поедем-ка, отрок, трудиться…
«В старом хитреце умер гений-лицедей, – думал Мускулюс, поддерживая Серафима под локоток, а в другой, свободной руке неся саквояж Нексуса. Содержимое саквояжа глухо звякало в такт размышлениям. – Ножками шаркает, горлышком сипит; изо всех щелей песок сыплется! А песочек-то, братцы, зыбучий, чмокнет – и прости-прощай…»
К счастью, искусством тайного чтения мыслей лейб-малефактор, при всех его талантах, не владел. Думать в присутствии начальства Андреа мог любую крамолу. Лишь бы на лице ничего не отразилось: физиогномистом Серафим слыл отменным.
Холл ратуши, где царил сумрак, встретил их благословенной прохладой. На лбу Мускулюса запоздало выступила испарина. Малефик с шумом выдохнул, чем разбудил служащего магистрата, прикорнувшего за конторкой.
– Доброго денечка, судари маги!
– И вам того же, – прогудел Андреа.
Нексус зашамкал что-то невнятное, но доброжелательное.
– Снова к трудам праведным?
– А куда денешься? – Мускулюс пожал широченными плечами. – Служба.
– Да уж понимаем… Вечный Странник в помощь! Стряпчий вас ждет.
– Благодарствуем, сынок, – лейб-малефактор часто-часто заморгал, а там и прослезился от наплыва чувств. – Ох, молодежь растет, не сглазить бы…
Ведя Серафима к лестнице в дальнем конце холла, Андреа пришел к выводу, что все малефики – лицедеи. И сам он со стороны смотрится туповатым здоровяком, лишь по нелепой случайности угодившим в члены лейб-малефициума.
Маска приросла давно и прочно.
На втором пролете лестницы, где их никто не мог видеть, Серафим отпустил руку спутника и резво засеменил вверх по ступенькам, обогнав Мускулюса. Шума при ходьбе старец не производил. Долгое притворство утомило лейб-малефактора. Он желал хоть на минутку выйти из образа и размять члены. Однако на верхней площадке малефика поджидал знакомый доходяга. Лишь довольная улыбка мальчишки-проказника мало вязалась с ветхим обликом.