- Вот черт! А откуда здесь минное поле?
- Не знаю. Видать бои шли, и немцы поставили эти мины.
- А они не ставят табличку "Осторожно мины" или еще какую-то? Я
возле одной из деревень видел такую.
- Наверное, ставят, чтобы своих предупредить. А во время военных
действий вряд ли они вывешивают плакат "Бойцы Красной Армии не надо
сюда ходит из-за мин".
- Что же будем делать?
- Не знаю. Смеркается, в темноте мне точно не разглядеть эти
клятые проволочки. Давай будем считать, что между этими двумя
минами ничего нет, и просто полежим здесь до утра.
- Давай.
Они улеглись на землю. Вскоре все небо над головой усыпало
звездами. Пел вечную песню сверчок.
- Можешь закурить, а то комары совсем одолели.
- Я лишний раз боюсь шелохнуться, чтобы не взлететь на воздух.
Да и огонек от спички могут увидеть. Не хватало еще, чтобы по нам
фрицы пулять начали. Давай лучше поговорим о том, как тебя наградят
медалью или даже орденом и "Красная звезда" напишет о тебе.
- Пусть пишут, мне от этого не легче, скорее бы кончилась война,
чтобы я могла вернуться домой. Я всегда завидовала своей подруге -
Зинке, что у нее большая квартира, есть своя комната, а сейчас эта
зависть прошла. Мне не хочется жить, как она. Мне дорога наша
коммуналка, дороги соседские перебранки по утрам, когда ждешь
очереди, чтобы умыться. Я бы все сейчас отдала, чтобы вернуться на
миг туда, где ещё не знали, что скоро будет война, обнять маму,
когда она приходит с работы и почувствовать запах хлеба, сходить к
тётке на почту, послушать брюзжания старушек по поводу писем и
посылок, поколотить Костика, - она смахнула слезу.
- Ничего Сашка, скоро это все будет, вот закончится война, мы
вернемся домой, к родным. Ты думаешь одна такая? Ан нет. Каждый
партизан, каждый человек думает и мечтает о том же! Ты послушай
разговоры раненых, загляни в детские глаза и ты поймешь, что каждый
этого хочет. Надо потерпеть Александра, надо не сдаваться, не
падать духом, а бороться. Война делает из фраера настоящего
человека, - добавил он, - и ты много раз это доказала.
С "фраером" Юрка, конечно перегнул, но от его слов на душе у
Сашки стало легче. А ещё она поняла, что выросла в его глазах. Её
больше не считают ребёнком.
Выходило, что Юрка прекрасно понимал её.
Действительно. Ведь на душе у него вовсю скребли кошки. В
последнее время он прокручивал свою жизнь. Сопоставляя её и деля на
два. Жизнь до войны и во время. Теперь он был другим. Не лгал, не
воровал, ему было стыдно. Перед матерью и даже перед отцом. Он
задумывался о том, что закончится война, и он к прежним приятелям
уже не вернётся, будет жить честно.