-
Боже, Рикки! Ты так и не изменился за эти годы. Столько болтаешь и всё впустую.
Может всё же стоит заткнуть тебе рот кляпом?
-
Может уже скажешь, наконец, что я тебе сделал?! – о, ему стоило просто
нереальных усилий, чтобы не сорваться в крик и не вывихнуть себе запястья при
попытке дернуть со всей дури руки вместе с дубовыми ножками кресла.
Что-то
сдерживаться в присутствии этой неадекватной красотки с личиком
соблазнительницы-недотроги становилось всё труднее и невыносимее. Да и эрекция,
вот прямо как на зло, только усиливалась. И эта благоухающая сладким то ли
жасмином, то ли ландышем повзрослевшая малышка Джо как специально или намеренно
усугубляла своё ближайшее будущее, нагибаясь ещё ниже к его лицу и погружаясь
своим колдовским омутом серо-зелёных глазищ в червонное золото не менее опасных
глаз напротив.
-
Сказать, что ты мне сделал? А может сразу написать целое эссе, разложив на
детальный анализ и дополнив эмоциональной экспрессией; а потом поставить личный
автограф, украсить сердечками и выслать тебе на и-мейл? Что ты мне сделал? Ты
прав, мне ты не сделал ровным счетом ничего, а вот что наобещал малышке инфанте
Иоанне перед своим отъездом из Каслфорда, не сдержав ни единого данного ей
слова, думаю, об этом уже как-то поздновато вспоминать, ты не находишь? Но, тем
не менее, долги есть долги! И рано или поздно, но за них приходится отвечать,
расплачиваясь далеко не одной только кровью.
Лицо
Рика как-то вдруг резко побледнело и разгладилось, хотя на страх это мало чем
походило.
-
Наобещал тебе перед отъездом из Каслфорда? Погоди-погоди! – он явно пытался
включить все имеющиеся и давно отработанные резервы спящей памяти, поскольку
ближайших секунд оказалось слишком мало для того, чтобы вспомнить хотя бы
приблизительный сценарий канувших в небытие пережитых совместных событий. – Ты
про тот день, когда ты пряталась в моей комнате с бутылкой портвейна? Так ты о
ТЕХ... обещаниях?
-
А по-твоему, давать их четырнадцатилетней девочке – это не менее равноценно и
жестоко, чем клясться в любви и верности более взрослой женщине перед брачным
алтарем?
Вот
когда Бауман окончательно прифигел. У него даже челюсть отвисла, и на несколько
секунд пропал дар речи.
-
Это же было... двадцать лет назад! Сама сказала, что тебе было 14 лет!