Позвонил товарищ Тишков в «Известия»
— и вот второй ходок организовался в креслице, коим ранее
неповоротливый Цвигун крушил стеклянные двери. Умели раньше ведь
строить... Спинка у кресла довольно сильно отклонена, и даже само
сиденье — с приличным уклоном. Если уселся балет Чайковского по
огромной стереопанели смотреть, то прямо в тему — но вот если у
тебя впереди разговор с членом Политбюро и Первым секретарём, то
все эти наклонности кресла не просто мешают, а заставляют тебя
сидеть на самом краешке и осознавать, что величина ты при всех
заслугах переменная. Откинуться, забросив ногу на ногу, будет не
демонстрацией плохого воспитания, а первой ступенькой на Голгофу —
а потому изволь выпрямить спину и гнездиться на краешке, спинку и
поддержку за спиной не ощущая. Иезуит, блин, этот Тишкофф... Так
нет! Больница же, откуда разной мебели на выбор взяться? Это-то
кресло в «красном уголке» только в одном экземпляре нашлось. Кто же
знал, что тут образуется приёмная Первого секретаря.
— Борис Александрович, — Пётр оглядел
товарища. Высокий, породистый, волнистые волосы назад зачёсаны,
чуть седина пробивается. Хотя ведь нестарый — и сорока нет. —
Сейчас я пару бредовых идей выскажу, а вы их критикуйте, даже если
двумя руками за. Нужно найти слабые звенья, и не очередную команду
сверху спустить, которую постараются похоронить, а на самом деле
вывести футбол СССР на первое место в мире.
— Внимательно слушаю, — Федосов
достал потрёпанный, почти исписанный блокнот.
А что знал Пётр? Что вот через
несколько лет договорных матчей будет столько, что Федерация
футбола СССР пойдёт на беспрецедентный шаг и отменит ничьи — введёт
послематчевые пенальти. Пойдёт, можно сказать, впереди планеты
всей. Чуть не додумает — но сам шаг-то верный. Ускорить надо?
— Табличку розыгрыша чемпионата СССР
за прошлый и за начало нынешнего года посмотрел, — Пётр мотнул
головой на подшивку «Советского Спорта» на тумбочке у изголовья. —
Пора бороться с засильем ничьих в нашем чемпионате. Напрашивается
простое решение: после каждого мирного исхода пробивать серию
послематчевых пенальти. Кто выиграл — получай своё законное одно
очко. Проиграл — баранка. За победу, как и раньше — два балла.
Поражение — ноль. Но потом подумал... и вот к какому интересному
выводу пришёл. А если за победу три очка давать?! Так мы повысим
ценность побед, и в тоже время для команд будет стимул играть ярче
— ведь в случае равного счета команды будут обострять игру в конце
встречи, стремясь победить и набрать большее количество очков, —
Пётр попытался поймать чувства в глазах собеседника, но тот
уткнулся в блокнот и строчил, головы не поднимая. Пришлось
продолжить. — Я думаю, после этого в чемпионате Союза договорняков
станет меньше. Конечно же, именно эту цель озвучивать не стоит —
сами понимаете, в советском футболе подобных негативных проявлений
капиталистической действительности быть не может. А ведь на самом
деле расцветает эта гадость у нас пышным цветом — прямо как
черёмуха в мае. Цветёт и пахнет на всю страну, и не услышать этот
аромат может только тот, кто страдает футбольным насморком, — а
чего? Нагличане такой финт у себя и введут в начале восьмидесятых.
Вот, обгоним лет на десять.