— Ты права, Фессаль, — я поднялся,
громыхнув стулом, — я виноват. Нужно сначала думать, а потом
делать. Пойду к Эйри, извинюсь.
— Нет, дубина! — поднялась Айри, —
это я тебе приказала, на мне вина!
— Нет. Я бросил нож. Я мог ее убить.
Мог убить… Эйри. Где она?
— Пройди дальше моей комнаты и
налево, — подсказала Фессаль.
Айри вступила в спор с бабкой, а я
побежал к лестнице.
Комната Эйри отыскалась быстро. Я
подошел и легонько постучал в дверь.
— Это я, Майк.
— Заходи, — послышался тихий голос
девушки.
Она сидела на краю широкой кровати с
кроваво-красными покрывалами. На небольшой подставочке стояли две
банки с мазями, которыми девушка уже успела замазать рану на лбу.
На полу валялся белый платок, пропитавшийся кровью.
— Прости меня, Эйри. Я идиот.
— Да нет, — улыбнулась девушка, — ты
образцовый наемник. Так быстро напал, что я даже не успела
сообразить. И даже Айри чуть было меня не проморгала. Достойно. Я
рада за тебя, вот только… мне все равно грустно, что ты ни на
мгновение не замешкался. Это все привязанности и чувства, которым
не место в нашей работе. Понятно, что ко мне ты ничего не
испытываешь, ведь я просто одна из тех, кто каждый день над тобой
издевается. Не более. Но ты для меня… похоже, что я к тебе
привязалась. Хреновый из меня убийца, в общем-то.
— Знаешь, Эйри, я тут подумал, — я
прошел через комнату и остановился возле окна. С этой стороны двор
выглядел по-другому, — в том, чтобы убивать всех направо и налево,
не испытывая ни сожалений, ни сомнений, нет ничего достойного и уж
тем более величественного, как я думал раньше. Но я не совсем
ошибался. Все это становится таковым, если ты испытываешь
сожаления, испытываешь горечь утраты, но все равно продолжаешь. В
бесстрашии нет героизма. Герой должен бояться, его сердце должно
быть живым, иначе он всего-навсего монстр.
— Выходит, раньше… ты хотел стать
монстром?
— Да. Но, как оказалось, это не так
уж и сложно. Хотя меня с вами и мало что связывает, все же сейчас я
понял, что не хотел бы вашей смерти. Никого из вас трех. Мой разум…
словно зарос паутиной, желая стать таким, каким я себе его
вообразил. Но в том, чтобы убить знакомых… друзей… нет ничего,
кроме голой жестокости.
— Друзей? — переспросила Эйри, — едва
ли мы с тобой друзья, Майк. А уж Фессаль с Айри тем более.