– Боже мой,
тут даже мэтр Бреу! – удивленно произнесла Мария, стараясь говорить
в полголоса. И поняв, что Конде собирается подойти к старику в
первую очередь, добавила: – никогда не разделяла вашу к нему
симпатию. Он всегда смотрит, как будто сквозь… не видит людей. А
когда говорит, непонятно и половины из его речи.
– Будет
вам, – ответил Анри, – может быть, чтобы понимать, что говорит
мэтр, надо его слушать?
Девушка
лишь тихонько хмыкнула и улыбнулась легкой ничего не значащей
улыбкой.
– Рад, что
вы добрались в Бланди, мэтр, – Конде почтительно склонил голову. –
Надеюсь, дорога была не слишком тяжела. Я не видел вас с самого
Ангулема.
Старик
близоруко скользнул взглядом мимо Марии Клевской, подтверждая ее
слова, посмотрел на Конде, расплылся в улыбке, поклонился и
проговорил:
– О, что
вы, ваше высочество. Сеньор де Марсийак любезно предложил ехать в
его карете, и мы чудесно провели время в беседе.
Никола Бреу
было за шестьдесят. Насколько глубоко “за”, вряд ли кто-то из его
учеников помнил. Полностью седой старик, с опрятно остриженной
бородой, он смотрел как будто сквозь толпу, погруженный в свои
мысли, лишь изредка фокусируя взгляд на знакомых лицах.
Когда-то
поступивший на службу к Генриху д’Альбре, королю Наварры в качестве
одного из учителей будущей королевы Жанны, он так и остался при
наваррском дворе в Нераке, обучая истории, философии и математике
ее сына, Генриха Наваррского и всех ее воспитанников. Его особенно
ценил и уважал Конде, которому чуть ли не единственному из всех них
была доступна и математика, и философия в равной степени, и который
знал о переписке наставника с Парижским Университетом и его желание
посетить его. И он позвал мэтра ехать со всем наваррским двором в
Париж, хоть и понимал, что Бреу в совершеннейшей мере не интересны
обе свадьбы. Но вот возможность посетить наваррский колледж и его
весьма прельстила.
– Правда
же, они чудесны, мэтр! – раздался совсем рядом голос дочери
адмирала Колиньи, Луизы, бывшей воспитанницей Жанны д’Альбре наряду
с принцем Конде, Марией Клевской, виконтом де Сэй и еще почти
десятком наследников именитых протестантских семей. Пробравшись
сквозь толпу гостей, они с Шарлем де Телиньи оказались
рядом.
– Простите
старика, ваше высочество, – проговорил Бреу, – мне следовало
поздравить вас, но причины сегодняшнего торжества вылетели у меня
из головы.