Очнулся он на мягком широком диване в огромном овальном зале без окон, сверху лился рассеянный свет невидимых ламп, с золотистыми стенами красиво гармонировали синие колонны, и под потолком, почти неслышно гудя, летали крохотные, с воробья, реактивные истребители. Один отвернул, пролетел над самым лицом, и Гай различил совсем уж крохотного пилота, с любопытством смотревшего вниз. Наискосок зала пробежала большая белая крыса, самолетики кинулись в атаку, застрекотали пушки и полетели крохотные ракеты, но крыса успела юркнуть куда-то за колонну, в которую тут же врезался и взорвался не успевший отвернуть истребитель. Остальные снова поднялись под потолок.
Гай поднес руку к глазам. Рука была в засохшей крови, губы побаливали, хотя тело в общем ныло не так сильно, как можно было ожидать после такой лупцовки.
Послышались чьи-то шаги. Из-за колонны вышла девушка лет восемнадцати, в аккуратно подвернутых джинсах и клетчатой сине-красно-черной рубашке. В светлых волосах поблескивал ежесекундно менявший цвет камешек, в руке она несла ведерко с водой и полотенце.
– Бедный Гай… – сказала она, присев рядышком. Камешек стал зеленым под цвет глаз. – Больно?
– Мать вашу так, – сказал Гай. – Что это все значит?
– Сам виноват, – сказала девушка, намочила полотенце и принялась осторожно смывать кровь. Вода оказалась приятно теплой. – Между прочим, меня зовут Алена, и я твой следователь.
Она выглядела такой милой и обаятельной, эта Алена, что рука не поворачивалась заехать ей в глаз. Гай постарался утешить себя мыслью, что постарается еще свидеться наедине с капитаном Мумурой.
– Мило, – сказал Гай. – Следователь. Обвинение. Арест. А защитник мне, интересно, будет?
– Я и защитник, – заявила эта Алена. – Но это потом, когда соберется трибунал. Пока что я следователь. Ну вот, все в порядке. – Она отставила ведерко с побуревшей водой, села, потом, подумав, легла рядом и, оперев подбородок на сжатые кулачки, принялась с интересом рассматривать Гая. – Как это ты ухитрился?
– Что?
– Влипнуть, – сказала Алена. – Во все это влипнуть. Ну, конечно, бывает, что напиваются до потери сознания и отмочат что-нибудь, но такого…
– Что же это я отмочил? – вслух подумал Гай не без любопытства. – Разнес что-нибудь?
– Хуже, хуже… – Алена уютно устроила голову у него на груди и смотрела лукавыми глазами, теперь уже карими. – Гай, ты не думай, я к тебе неплохо отношусь. Хочешь, я с тобой жить буду?