-Я Вас внимательно слушаю, - тот, кто
все же сумел пробиться через все эти баррикады, заслуживал
уважительного отношения.
-Привет, Мико! Чертовски рад тебя
слышать!
-Ах ты, чумазый проказник! Сколько
лет, сколько зим! – радость собеседника была совершенно искренней,
- чем обязан таким вниманием?
-У меня есть для тебя
предложение.
-Нет, чтобы просто поболтать! Ладно,
говори.
-«Когель-Уэсс»-24. В хорошем
состоянии. «Чистый».
-С чего это тебя на антиквариат
потянуло?
-Пытаюсь осваивать новые рынки. Ну,
что скажешь?
-Сколько их у тебя?
-Один.
-Один ящик?
-Один… - Чак замялся, - один
штука.
-Та-а-а-к, - протянул Мико, и через
световые года донесся его тяжелый вздох, - во что ты опять
влип?
-Лучше тебе не знать, поверь.
-Ладно, все с тобой ясно. Выкладывай,
что тебе нужно.
Майор выглянул из-за плеча Кехшавада,
наблюдая за суетящимися вокруг Сильвии врачами, и озабоченно поджал
губы.
-Я все же полагаю, - заметил он
осторожно, - что мы с этой девчонкой несколько, м-м-м… выходим за
рамки дозволенного.
-Ценю Вашу заботу, - буркнул адмирал,
- но я вполне могу обойтись без посторонних советов.
-Но если в сенате или министерстве об
этом прознают…
-Держите язык за зубами, и все будет
в порядке. В конце концов, если уж дело дойдет до суда, то я
обязательно упомяну, что Вы выступали против, - Кехшавад обернулся
и смерил адъютанта насмешливым взглядом, - ну что, полегчало?
-Не особо, - майор отступил к стене,
чтобы хоть таким образом обозначить дистанцию между собой и
происходящим в комнате.
По приказу командующего Сильвию
доставили в корабельную операционную. К ее приходу на столах
разложили целую коллекцию изделий из сверкающей хирургической
стали, от одного устрашающего вида которых даже майору сделалось
дурно. Он старательно убеждал себя, что адмирал блефует, и никогда
не решится применить методы «интенсивного допроса» к ребенку, но
всякий раз, когда майор бросал взгляд на лицо Кехшавада с плотно
сжатыми губами, от его уверенности оставалась лишь жалкая тень, и
процедуру успокоительного самовнушения приходилось начинать по
новой.
За годы войны адмирал накопил богатый
опыт вытрясания информации из самых упрямых и подготовленных
агентов противника. Злые языки поговаривали даже, что он получает
извращенное удовольствие от раскалывания таких крепких орешков. И
маленькая девочка, оказавшаяся в его руках, выглядела хрупкой
елочной игрушкой, попавшей под безжалостный гидравлический
пресс.