– От любви?
– Да.
Боже, до чего же трудный разговор! Неужели люди действительно обсуждают подобные вещи? И есть ли хоть какие-то ответы на эти вопросы?
У Люси неожиданно сдавило горло, и она почувствовала себя страшно одинокой в своем незнании. Он знает, Гермиона знает, все поэты утверждают, что знают. Такое впечатление, что она – единственная на свете пропащая душа, единственный человек, который не понимает, что такое любовь, который сомневается в ее существовании или, если она существует, в том, что придет именно к нему.
– От того, как она влияет, – наконец нарушила тишину Люси (просто потому, что не знала, что еще сказать). – От того, как влияет любовь. На человека.
Его глаза встретились с ее глазами.
– Вы думаете, есть варианты?
Люси не ожидала нового вопроса. Она еще размышляла над предыдущим.
– Того, как влияет любовь? – уточнил мистер Бриджертон. – Вы думаете, на разных людей любовь влияет по-разному?
Люси не знала, что ответить.
– А вы? Если вы полюбите кого-то искренне и глубоко, разве для вас она не будет значить… все?
Мистер Бриджертон отвернулся и сделал несколько шагов к окну.
– Она поглотит вас, – сказал он. – А разве может быть иначе?
Люси таращилась ему в спину, зачарованная красотой его плеч, ширину которых подчеркивал мастерки сшитый фрак. Как это ни странно, но она никак не могла отвести взгляд от той точки, где его волосы касались воротника.
Она едва не подпрыгнула, когда он повернулся.
– И у вас не будет ни малейшего сомнения. – Его голос звучал глухо и напряженно, был наполнен силой его веры. – Вы все сразу поймете. Вы почувствуете себя так, будто все ваши мечты осуществились. А потом вам станет еще лучше.
Он сделал шаг в ее сторону. Потом еще один. И еще один. И еще. И сказал:
– Вот так, думаю, чувствует себя тот, кто любит.
В этот момент Люси поняла, что ей не суждено испытать это чувство. Если она существует – если любовь существует в том виде, как ее описал Грегори Бриджертон, – то ее она не ждет. Ей было трудно представить такой вихрь эмоций. И вряд ли он ей понравился бы. Вот это она знала наверняка. Ей совсем не хотелось быть подхваченной этой стихией и оказаться во власти чего-то, что ей неподвластно.
Ей не хотелось страдать. Ей не хотелось испытывать отчаяние. И если ради этого нужно отказаться от блаженства и восторга – что ж, пусть будет так.