Щелчок и я появляюсь на песке арены.
Уже научился не жмурить веки при вызове из карты, чтобы не терять
время на раскачку. Мир сразу начинает вливаться в сознание через
распахнутые глаза и мне легче воспринимать резкие изменения в
существовании, как-то быстрее к ним адаптируюсь.
Стоявший рядом мастер Мансур кивнул
мне, кивнул Дираку и пошел подальше от нависающей стены.
- Давай, слушаешься его, - без
объяснений напутствовал призыватель, не торопясь выходить на
нагретый песок и оставаясь на месте.
Моя учеба на сегодня состояла в
подробном разборе произошедшей схватки, оказывается, Мансур
наблюдал за ней. Чуть позже он рассказал:
- Я живу рядом с ареной, зарабатываю
здесь на тренировках таких же существ, как ты или обычных разумных.
Уже лет пятьдесят вижу проходящие бои, турниры, целые побоища.
Помню, как пришлось менять весь песок, вычерпывая землю на метры
вглубь – столько крови живых существ, не призванных из карты,
выпустили здесь на один праздник…
Я невольно заслушался, с опаской
представив такое мероприятие и наставник рявкнул:
- И там дохли такие, как ты, которые
постоянно отвлекались и не могли повторить простейшие вещи! Заново
взял его за руку и лови момент напряжения!
Поспешно схватил предплечье воина,
специально вызванного из артефакта. Он служил персональной
макиварой с расширенными возможностями, позволяя тренировать
техники без оглядки на травмоопасность или возможность увечий.
Впрочем, меня здесь также не щадили, особенно под конец занятия,
когда я собирался вернуться в карту, где все переломы и ранения
пропадали.
Сейчас отрабатывал контроль
состояния противника, чтобы среагировать на малейшее намерение. Не
имело значения, атака это будет или защита, она всегда предварялась
напряжением тела, вызванным мыслью выполнить действие. Такая
практика давалась очень легко, а Мансур сказал, что она раньше
точно была мне знакома, но я пропускал его слова мимо ушей, если те
касались прошлого. Слишком сильно начинал волноваться о потерянной
жизни.
Желтый песок, голубое небо, мощное,
послушное тело и постоянное совершенствование – это занимало
подавляющую часть моих мыслей и времени. Я не пытался поговорить с
Дираком о будущем, получше разобраться в прошлом, как попал сюда,
не искал иных развлечений, кроме занятий с Мансуром, на которые
отправлял Газон. Такое состояние непротивления обстоятельствам
дарило спокойствие и закрывало толстым покрывалом дыру в душе, из
которой доносились крики потерянных воспоминаний или желаний. Даже
критическая оценка собственных действий, которую я очень ценил в
прошлой жизни, отказалась работать, оставив меня наедине с
обстоятельствами.