- Быстро разделась! – с матами
рявкнул он.
Дирак, конечно, несколько
расстроился, но не слишком ли он требователен со слугами? Может
помягче надо? У меня снова потемнело в глазах и даже закружилась
голова, а через несколько секунд зрение вернулось. Хотя, их надо в
строгости держать, а то вообще обнаглеют. Сказано же было
трахаться, а она за столом расселась!
Тем временем, Газон хлестко заехал
ей ладонью по лицу, ускоряя мыслительный процесс и она начала
скидывать с себя одежду.
- А ты чего ждешь!? – обернулся он
ко мне.
Вскочив с кровати, я также принялся
раздеваться, успев даже быстрее служанки. Правда, обувь не снял –
подобие мокасин было на шнуровке, и я не стал терять времени.
Дождавшись разоблачения молодки, Дирак без затей швырнул ее на
кровать и ткнул в меня пальцем:
- Приступай!
- При тебе, что ли? – искренне
удивился я.
- Да! Посмотрю, чтобы не отлынивали.
А то обнаглели совсем, хозяина не слушать!
Хозяина? В голове помутилось,
зашумела кровь и все прекратилось. Наверное, он действительно здесь
хозяин, даже моей картой владеет. Переведя взгляд на обнаженную
служанку, полюбовался ее молодым и сформировавшимся телом. Немного
фитнеса ей бы не повредило, но и так хорошо. Сделав шаг к кровати,
поднял взгляд на ее лицо и замер.
Ужас, обреченность, отчаянное
желание, чтобы это оказалось неправдой, истекали из ее распахнутых
глаз. Расширенные зрачки без движения застыли, направленные в низ
моего живота, крепко сжатые ноги и судорожно стиснувшие покрывало
кулачки оглушительно кричали, что она жертва, которая оказалась на
грани перелома жизни, готовая рухнуть в бездонную пропасть. Быстрое
дыхание и бледное из-за отлившей крови лицо вызывали ощущение
заболевшего человека.
От меня хотят, чтобы я силой взял
девчонку?! Долгий миг недоумения, прошел, на смену ему поднялась
ярость. В глазах потух свет, кровь ударила в голову, голова
закружилась, но мое яркое чувство и не думало проходить.
- Давай, чего встал! Я приказываю,
трахни ее сейчас! Немедленно! – услышал крик Дирака, но он
доносился, как сквозь толстую шапку, натянутую на уши.
Зрение уже отказало, за ним
посыпался слух, ломая услышанные слова на кусочки несвязанных
звуков. Моя ярость стала стремительно затухать, оставляя после себя
пепел безразличия и сажу покорности. Глаза вновь начали видеть, я
осознал себя облокотившимся на кровать, подо мной лежали ноги
бедной служанки. Поймав ее взгляд, на долгую секунду пил
бесконечное отчаяние из него, что бензином хлынуло на затухающий
костер гнева. Но, прежде чем он вновь вспыхнул, сжирая все вокруг,
я почувствовал пробуждение внутри того самого надзирателя с ужасной
плеткой, покрытой острейшими крючьями.