«Ага, заставляют меня понервничать, испугаться, голым задом по креслу поерзать! Ну что ж, молодцы, правильная тактика, я бы тоже ее избрал», – размышлял бродяга, осторожно ворочая связанными кистями. Он не надеялся освободиться, слишком умело были затянуты узлы, ему хотелось лишь немного ослабить путы, которые вот-вот могли прорезать натертую кожу. «Вон тот, смуглый и поджарый, видать, у них главный. Малый приехал недавно из жарких краев. Рожа так обожжена южным солнцем, что только через годик-другой примет нормальный оттенок. Интересно, кто он, неужто городской глава? На всяк случай нужно с ним поосторожней быть, поосторожней. Взгляд недобрый, а в движениях резкость. От такого чего угодно ожидать можно: то ли щас на толстячка с поцелуями накинется, то ли нож возьмет да по горлышку ему полоснет. Ох, не люблю я таких людей, ох не люблю!»
О третьем мужчине бродяга не мог сказать почти ничего. Толстяк в бархатном платье, отделанном бахромой, сидел к нему спиной. Он явно нервничал, поскольку часто вертел непропорционально маленькой головой из стороны в сторону и постоянно вытирал вспотевшие ладошки о собственные, расплывшиеся по скамье ляжки. Такие люди неопасны в бою, но на честную схватку их и не уговорить. Они всегда действуют исподтишка и мгновенно наносят удар, стоит лишь к ним повернуться спиной, притом делают это чужими руками.
Хозяева дома наконец-то сподобились удостоить пленника своим вниманием, видимо, решив, что он уже достаточно понервничал и дорисовал в уме багровую картину своей грядущей судьбы. Южанин прервал разговор с толстяком и, глядя на бродягу, обратился к коменданту:
– Конхер, наш друг уже очнулся. Может, пройтись по его шкуре пару разков каленым железом?
– Не-а, вонять паленым будет, да и парень не дурак: быстро соображает, силу чтит!
– Ну, тогда уважаемый мэтр Монгусье, угостите гостя вашим винцом, – натянув на физиономию улыбку, произнес Южанин и, немного привстав с кресла, дружески похлопал толстяка по плечу.
Как только мэтр повернулся лицом к бродяге и продемонстрировал лоснящиеся булочки щек, у пленника отпали последние сомнения. Перед ним был лекарь, ленивый, ужасно алчный и подлый ученый авторитет, якобы разбирающийся в том, как целить людей, и без пощады уничтожающий всякого, кто ставил его лжезнания под сомнение. Лютая ненависть, презрение и потаенный страх – вся эта жуткая смесь страстей кольнула бродягу из-под густых бровей, где у нормальных людей находятся глаза, а у этого типа виднелись лишь две узкие щелочки между складками напудренного жира. Если бы не присутствие в комнате двух других мучителей, толстяк осмелел бы и собственноручно истыкал бы тело связанного пленника раскаленной кочергой.