В ее голосе вновь зазвучала паника. Но я уже знал: чтобы распутать клубок, достаточно один раз поймать нить. Не похоже, что ее память стерта. Те, у кого она стерта, не помнят совсем ничего.
– Погоди, не нервничай! – сказал я. – Давай по порядку. Ты увидела царапину. Сказала, что играла с кем-то, а Египет… В этот момент кто-то приехал из Египта? Так? Или позвонил оттуда? Вспомни, ведь так все и было!
Взгляд девочки все еще был прикован к ладони.
– Египет… царапина… – бормотала она, не слыша меня. – Что-то острое и загнутое, он бьет… Больно… «Что ты наделал? А ну, брысь!» Брысь?.. Боже! Египет – так зовут моего кота! Рыжего кота… У меня есть кот!
Девочка стиснула руками виски, словно пыталась спасти голову от внезапно нахлынувших воспоминаний. Этот жест уже был мне знаком. Я ждал. Мне было ясно, что плотину прорвало. Произошло невероятное. Сколько раз Утопленник, Русалка и Двуголовик пытались вспомнить, кем они были в той жизни… Бесполезно! А она вспомнила все.
– Я Настя. Настя Чурилова. Я живу в Казани. Мне тринадцать… нет, уже четырнадцать лет… Исполнилось совсем недавно. Я хорошо помню свой день рождения. Мне подарили льняной сарафан и новую клавиатуру для компьютера… Потом помню длинный стол, лампы… Мне прикладывают ко рту маску и велят считать от двадцати назад. Я считаю, но почти сразу начинаю сбиваться… Вижу голубую воронку, она быстро вращается. Меня затягивает… Чей-то голос кричит: «Мы теряем ее! Сердце останавливается! Адреналин! Вкалывай адреналин!»
– А потом?
– Надо мной нависло что-то грозное, бесформенное. Рука без пальцев… Мне страшно, противно. Потом оно исчезает, и я вижу… нет, не вижу… чувствую двух птиц. Они не знают, куда меня нести, и кого-то ругают… Черная птица говорит, что это уже второй такой случай… Еще она говорит про свои перья, на которых не записано мое имя. Белая птица берет меня и несет… Что это за место? Где мы? В каком городе?
Девочка с волосами цвета соломы озадаченно посмотрела на фиолетовые воды залива и нависший над нами мост. Я еще порадовался, что отсюда не виден мой гроб на колесиках. На непривычного человека он производит отталкивающее впечатление. Мне и самому, когда я не был еще завзятым гробайкером, не одну неделю пришлось привыкать к такому средству передвижения.
– Это никакой не город.