Роману Георгиевичу Таранову за примерное воспитание
молодёжи.
Так, значит, Ромка... Отлично. Посмотрим, как ты «воспитываешь
молодёжь».
— Кто такой? — грозно спросил директор.
Вот же козел. Сам, значит, вызвал, теперь уже все прошерстил, а
корчит из себя несмышлёную девственницу.
— Рядовой Пися Камушкин, — сказал я.
— Чтооо? Ты этоооо, — протянул Роман Георгиевич и
закашлялся.
— Марк Лесовский, ученик группы Б2, четвертый курс, — сказал по
нормальному, чтоб не провоцировать лысика.
— Ааа, садись, — рявкнул директор, указав на гостевой стул с
высокой спинкой.
Я сел и... ничего не случилось. Ромка тупо копался в бумагах,
фыркал, как хомяк под кокаином. Лишь спустя где-то минуту, он резко
сказал:
— Значит, любишь устраивать драки, Лесовский?
— Обожаю, — буднично пожал плечами.
— Правила поведения в школе для тебя пустой звук?
— Ага, так и есть.
— Покалечил ребят и думаешь все можно?!
— Не думаю, знаю.
Георгич снова закашлялся, снял очки, расстегнул верхнюю пуговицу
рубашки. Походу, он узнал обо мне все что можно. И данные слегка
отличались от того, что он видел. Тогда директор прищурился, сменив
тактику.
— Почему ты так разговариваешь? В игры решил поиграть? Я тоже
люблю... знаешь ли... Но мой тебе совет, мальчик. Лучше сказать
все, как есть. Что произошло на первом этаже этим утром? Говори,
как положено. И учти, играть со мной очень опасно!
Ха, тоже мне, мамкин игрун нашелся! Небось, опаснее члена в
жизни ничего не держал. Ладно, так уж и быть. Если я простой
школьник, то буду им (но это не точно).
Я набрал в грудь побольше воздуха. Интуиция подсказывала, что
это бессмысленно. Но все же попробовал объяснить, что случилось,
стараясь быть лоховским Марком.
Подробно рассказал о том, что в школе царит беспредел. И что я
вообще ничего... Мне в сортир не дают сходить мирно. Всякие психи
смеются, с лестниц на моих глазах прыгают.
А теперь, так вообще, стали себя избивать, чтоб мою ранимую
психику уничтожить. В общем, полный бардак. Но я тот еще
Дартаньтян, и готов понести наказание, как только накажут всех
выродков, особенно того Петю-петушка, бройлера этого на
анаболиках.
— Хм, Петр Подгорный! — воскликнул директор, подняв брови, когда
я закончил рассказывать.
— Ага, или Поджопный, я точно фамилию не расслышал.
— Ну... он вообще-то спортсмен. И с магией тоже... все гладко, —
промямлил директор, а потом снова насупился, чтоб не показывать
страх перед семейкой качка.