В том, что Юрка беззастенчиво врет, Вадим абсолютно не сомневался. Поверить в сказки Ермолаева он, может быть, и поверил бы, если бы не знал совершенно точно, где находилась Зоя Колесниченко каждый день во второй половине дня весь предыдущий месяц.
Вадим сидел напротив Юрки, криво усмехался и испытывал противоречивые чувства. Ему было и противно и смешно слушать откровенное, неуклюжее вранье и в то же время было жаль своего трусливого друга, который сначала побоялся навестить его в больнице, а теперь вон как пыжится, пытаясь найти оправдание собственной трусости, вместо того чтобы честно в ней признаться.
– Да ты прикинь, я вообще не в теме, чего она ко мне пристала со своим ремонтом, – продолжал вдохновенно заливать Ермолаев, ободренный заинтересованностью собеседника. – Может, я ей доверие внушаю. Фиг ее знает! Короче, не в этом дело. В общем, она же с бабушкой живет, мужской силы в доме не наблюдается, а их, как назло, соседи сверху залили, причем конкретно. Надо было срочно все обои переклеивать, ну и вообще, там работы навалом оказалось. На месяц почти. Я ж после школы сразу к ней мчался и до позднего вечера горбатился… Раз подписался, деваться уже некуда было. Даже уроки иногда у нее делал. Прикинь! Такая вот тема…
Вадим в растерянности смотрел на Юрку. Даже его вечно бегающий взгляд на минуту зафиксировался.
«Вот складно брешет, блин! Если б не знал, что ничего этого и близко не было, поверил бы безоговорочно!» – с некоторым даже восхищением подумал Вадим, не зная, как ему вообще реагировать на подобную наглость.
В этот момент ему пришла в голову справедливая мысль, что требовать от других честности и мужества он как бы и не совсем вправе. Сам-то ведь далеко не идеален. И что с того, что его друг выдумывает небылицы? Значит, все же ему совестно? Несомненно, ему ужасно неловко, вот он и несет ахинею. И откуда Юрке знать, что Зойка у Фишкина пропадала целыми вечерами и никакого ремонта затеять не могла? Если только она не умеет раздваиваться, конечно.
Вадим почувствовал, что обида и презрение к Ермолаеву, бурлившие в его душе, немного утихли и вообще отошли куда-то на второй, а то и на третий план.
«Человека надо принимать таким, каков он есть. Или не принимать вообще! Толку на него злиться, обижаться! Просто вот такой у меня друг. Другого пока нет, вот и все!» – пришел к мудрому выводу Фишкин и решил срочно переменить тему: