– Невозможно работать! – с напускной строгостью отчитывал он свою модель. – Глядя на тебя, любой расколется! Руки от смеха трясутся, понимаешь? Так не годится.
– Тебе не угодишь! Если я начну себя контролировать, это будет заметно.
– Нет, контролировать себя, конечно, ни к чему, – согласился Паша, – но не могла бы ты смеяться не так… – Он осекся и задумался в поисках нужного слова. Но, так и не найдя его, резко махнул рукой: – А, делай что хочешь! Ты права.
И, выпив по стакану минералки, они продолжили работу. В какой-то момент Каркуша поймала себя на мысли, что она совершенно перестала обращать внимание на камеру. И даже наоборот, когда Паша прерывался, чтобы сменить пленку, она прыгала с ощущением, что чего-то не хватает. Будто бы вхолостую прыгала.
Зарядив третью по счету пленку, Паша сказал:
– Ладно, поскакали, и хватит. Давай соберем подушки и поработаем в статике.
– Как? – не поняла Каркуша.
Девушке так понравилось прыгать, что предложение Паши собрать подушки всерьез ее огорчило.
– Ты и так, по-моему, оттянулась по полной программе, – настаивал на своем фотограф. – Нужно хотя бы одну пленку снять без движения. Понимаешь?
– Но это же скучно, – возразила Катя. – И потом, я же тебя предупредила, что не умею позировать!
– Научишься, – отрезал Паша. – Короче, десять минут отдыхаем, пьем кофе, потом меняем задник, переодеваешься и – вперед!
Каркуша и ее лучшая подруга Оля Ганичева, которой Юрка Ермолаев придумал кличку Незнакомка, сидели в «Двух клонах». Это кафе находилось в их районе, неподалеку от станции метро «Фрунзенская». Девочки частенько заглядывали сюда. Во-первых, цены были тут вполне приемлемыми, да и сама обстановка, интерьер и атмосфера «Двух клонов» сильно отличались от других кафе.
Нельзя сказать, что атмосфера эта была теплой, домашней и уютной. Скорее, наоборот. Дизайн и все убранство кафе носили весьма своеобразный характер и вполне соответствовали его названию. Стеклянные стены, квадратные, на высоких ножках столики, сделанные из какого-то тускло поблескивающего в лучах холодного освещения металла, стулья, представлявшие собой металлический круг, укрепленный на высокой ножке. И когда ты забирался на такой стул, то ноги болтались, не доставая до пола добрых полметра. Ни стол, ни стулья не двигались. Они были намертво прикручены к серебристому пластику, который покрывал весь пол кафе. И сколько бы посетителей ни находилось тут, всегда оставалось ощущение какой-то гулкости, необжитости и пустоты пространства. Эффект этот был запланирован и достигался за счет непривычно больших расстояний между столами.