Рэф подтвердил это, сообщив, что уже как третий месяц подряд
глава общины рассылал разведчиков во все стороны, стремясь найти
подходящее место. Из-за большого количества скарба и повозок, в
которых все это провозилось, кочевники могли передвигаться только
по широким коридорам и именно их старались придерживаться
разведчики. Путь был долог, и не всегда они возвращались в
оговоренные сроки. В таких случаях совет принимал решение, что этот
маршрут небезопасен, и шли в другом направлении.
И вот совсем недавно они обнаружили подходящий ангар, способный
вместить всех сородичей и обеспечить необходимой защитой от
нападения диких и не очень зверей. Их новый дом прилегал к
огромному просторному тоннелю, судя по всему проходящему через весь
этот сектор Станции.
Ворота, запирающие ангар, были довольно большими, метров
пятнадцать в высоту и столько же в ширину. Створки были толщиной не
меньше метра. Но, как докладывали разведчики, то ли механизм
закрывания был не исправен, то ли сами створки как-то перекосились,
но закрыть их полностью не получалось, и оставался промежуток метра
три между ними.
Поэтому, прибыв на место, первым делом соорудили перед воротами
незамысловатую баррикаду из различного металлолома и повозок
пришедших в негодность. Таким образом у них вышел первый рубеж
охраны, позволявший вовремя среагировать на опасность, и укрыться
внутри.
Как я понял, то, что искин переводил как «повозка», было тяжелым
транспортом, способным перевозить какое-то невообразимое количество
груза. Выменял ее старейшина на шестнадцать молодых парней и
девушек, а также семь малых батарей.
– В смысле «стоило»? – прервал я Рэфа, сперва не поняв, о чем
тот говорит. – Вы нашли грузовик, но его кто-то охранял, и ваши
люди погибли? Тогда при чем тут батареи?
– Нет, с чего ты это взял? Наш глава выменял повозку у другого,
более крупного племени, и заплатил именно такую цену.
– У вас еще и рабство процветает? – удивился я, хотя, судя по
царившему «праву сильного», этого стоило ожидать. Да и в памяти
всплыли слова Форха о моей продаже.
– Какое рабство? – удивился пацан. – Они сами рано или поздно
покинули бы нас. Когда ребенок достигает пятнадцати – шестнадцати
лет, он может уйти из общины и перейти в другую.
– Видимо, чтобы избежать слишком сильного кровосмешения, –
сказала Алин. Судя по всему, мысли у нас двигались в одном
направлении.