– Ты готова?
– Нет. К этому невозможно привыкнуть, – девушка вздохнула. –
Только не бросай нас, пожалуйста!
– Мы обязательно спасемся. И я обязательно еще раз влеплю Форху
по морде, только уже в сознательном состоянии! – наклонившись, я
поцеловал девушку в лоб и быстрым движением вытащил чип.
Тело девушки изогнулось, резко дёрнувшись. Не ожидая такого, я
не успел перехватить его, и кукла, теперь уже точно кукла, упала на
пол.
Чип, размером с нашу обычную тонкую флешку, имел прямоугольную
форму и был фиолетового цвета. На одной из граней оказался
выгравирован знак, напоминающий символ бесконечности. Сама
гравировка была перечеркнута глубокой царапиной.
Отбросил в сторону лишние мысли и как можно аккуратнее вставил
чип в слот костюма. Дисплей погас, а спустя мгновение скаф резко
дернулся, да так, что если бы я не был наполовину в нем, то точно
бы оказался на полу.
Доспех еще несколько раз вздрогнул, из-за чего я еще пару раз
приложился многострадальным лицом о внутренности шлема, прекратил
двигаться, при этом выдрав с корнем пару креплений, удерживающих
его.
Внезапная вспышка и крики из встроенных динамиков костюма
дезориентировали меня, заставив закрыть глаза и заткнуть уши
руками. Придя в себя, открыл глаза. Экран периодически моргал, то
чернея, то показывая интерфейс скафа.
Сквозь шум, производимый динамиками, явно слышались чьи-то
крики:
– Нет! Не надо! Я больше не могу! Не мучайте меня больше!
Хватит!
Голос принадлежал Алин, и, даже не задумываясь, работают ли
микрофоны в костюме, я закричал в ответ:
– Алин, все хорошо! Ты уже в костюме! Услышь меня!
– Вик, это ты? Это, действительно, ты?
– Да, да! Успокойся, у нас получилось.
Хочу вам сказать, что слышать девчачий плачь, исходящий от
костюма в полтонны весом и высотой метра три, не для слабонервных.
Я, не зная, что предпринять, в конце концов, просто положил ладонь
к внутренней обшивке доспеха и легонько погладил.
Как позже выяснялось, Алин провела в своем персональном аду
примерно год. Видимо, интеграция с программным обеспечением скафа
проходила медленно, оставляя девушку отрезанной от окружающего
мира. Каких-либо отклонений в поведении девушки не заметил, разве
что Алин стала более болтливой, стремясь разговорами наверстать
время пребывания в одиночестве. Еще одним плюсом от пережитого ею
потрясения, как бы жестоко это не звучало, стало то, что
подозрительность ко мне окончательно сошла на нет.