Броневик нагонял. Они не стреляли – хотели взять тепленьким, были уверены в себе. Первый азарт прошел, начиналась педантичная игра по правилам. Наконец я увидел подходящую узкую улочку, свернул туда; едва не перевернув грузовик, растеряв последние ящики, затормозил, развернув машину поперек улицы, выпрыгнул и помчался что есть духу в какие-то проходные дворы, мимо стоявших машин, мимо уютных коттеджиков, мимо, мимо, мимо…
За спиной раздался треск. Я их недооценил – броневик на полном ходу отшвырнул с дороги несчастную машину, зарычал где-то близко, замолчал. Топот ног сзади. Однако они уже не видели меня, гнались наугад.
Не зря я опасался, что незнание местности скажется. Кончилось мое везение – улица внезапно кончилась, словно ее обрубили, впереди был пустырь и слева пустырь, окраина города, и некуда бежать дальше, вернее, незачем, потому что бегущего видно за версту. А справа были ворота, высокие железные ворота в серой бетонной стене, а в воротах – соблазнительно приоткрытая калитка. Выхода не было, в моем положении не привередничают.
Я пролез в калитку, пачкаясь ржавчиной и пылью. Это был гараж – большой асфальтированный двор, низкие здания с маленькими окнами, наверняка мастерские, асфальт покрыт масляными пятнами. Рядами стоят крытые брезентом грузовики и очень знакомые броневики – я попал к тем, от кого бежал, угораздило же…
Преследователи бежали к воротам. Ближе всех стоял грузовик с железной коробкой вместо кузова, я прыгнул внутрь, притворил дверь и прижался к стенке. Лязгнули ворота, преследователи гурьбой ввалились во двор, пробежали мимо.
– Что за переполох? – спросил кто-то, отделенный от меня только тонким железным листом.
– Бомбиста гоняем, – ответили ему. – Где-то здесь, падаль, прошмыгнул. Не видели?
– Что он, чумной, чтобы сюда лезть?
– Я же говорил, сбились. Точно, он рванул во дворы, а мы, как дураки, сюда. Собаки не было, оттого и ушел. Такую собаку положил, сволочь…
Несколько минут они крыли меня последними словами, перебрали всех моих родственников и добавили таких, что это было уже форменное нахальство. Потом им надоело, и они ушли, горько сожалея, что нам не удалось свидеться. И перед тем, как уйти, один из них хозяйственно захлопнул дверь кузова и щелкнул наружным замком…
Сами того не зная, они посадили меня под замок. Два оконца, с ладонь, каждое забраны надежными решетками, железо под ногами, железо над головой, железо со всех сторон, и дверь заперта снаружи. Идиотское положение. В десять раз хуже, чем в тридцать восьмом в Дурбане, а ведь тогда казалось, что хуже никогда не будет…