За деревьями щелкнуло, тренькнуло, и мимо всадника в обе стороны пролетело по две стрелы. Раздался шум падающих тел, кто-то выругался.
– Ах, чтоб вас! – Пазбойник по-прежнему мотал головой. – Эгберт, зачем?! Не надо! Эй, вы там! Всем стоять! Стоять, я кому говорю! Тихо!
Дорога снова была ярко освещена полуденным солнцем, а всадник сложил руки на груди.
– Они не стоят, – сообщил всадник. – Они лежат и боятся. Потому что умнее тебя. Хотя не кончали университетов.
– У-у… – разбойник потер глаза тыльной стороной ладони. – Признаю, у домашнего образования есть свои преимущества!
– Ирония, – всадник хмыкнул. – Ирония мне по душе. Ты ведь из мастеровых, дурак?
– Папа был сапожник… А что?
– Это хорошо, – сказал всадник, делая шаг к разбойнику и отвешивая ему оплеуху, от которой тот полетел наземь.
– Мне нельзя бить несвободного, – объяснил он разбойнику, барахтающемуся в пыльной колее. – Даже если несвободный сбежит и побывает в трех университетах. А пощечина – за то, что ты меня разозлил.
– Ничего себе пощечина… – невнятно оценил разбойник, садясь и хватаясь за челюсть. – Слушайте, Эгберт, идите к нам в шайку. Мне здесь дежурить пару дней осталось, а потом мы с вами на большой дороге таких дел наворочаем…
– Сейчас еще получишь.
– Нет, спасибо, не хочется.
Разбойник поднялся на ноги и отряхнул накидку.
– Эй, ребята! – крикнул он в лес. – Хватит тут, идите к нашим! Балаган окончен!
В лесу не раздалось ни шороха.
– Ушли, – заявил разбойник уверенно. – Теперь можно и поговорить.
– Не ушли, – сказал всадник.
– М-да? Эй, друзья мои! Не бойтесь, наш гость меня не обидит. Он сегодня не в настроении убивать.
За зеленой стеной по-прежнему ничего не происходило.
– Он в настроении умирать… – добавил разбойник негромко, потирая челюсть.
– Теперь уходят, – сказал всадник.
– Знаете, Эгберт, говорите что хотите, а я вас к Дину не поведу. Вы, кажется, славный малый, поэтому я против. Предупреждаю – впереди две засады.
– Такие же бездарные?
– Эгберт, сударь мой, ну что у вас за причуда? Ладно, если бы заболел ваш родной сын…
– Надоел, – сказал всадник.
Разбойник снова потер челюсть.
– Ну, вы и врезали мне! – сообщил он примирительно. – А я понять хочу. У вас своих детей мало, что вы готовы платить жизнью за чужих?
– Еще скажешь о моих детях…
– Виноват.
– Забыл, перед кем стоишь?