При этих словах маленькие ручки весьма ласково ерошили светлые волосы англичанина, а море кружев на груди Гюзели… впрочем, это посторонняя тема.
Через несколько минут, сочтя, что англичанин совершенно деморализован сильнодействующим сочетанием ручек, кружев и огромного карточного долга и что вряд ли он еще когда-нибудь будет столь же податлив, Гюзель легко отстранилась от него и проворковала:
– Знаете что, дорогой? Вы уже сейчас могли бы решить все ваши проблемы, стоит вам только подписать вот это долговое обязательство.
Как фокусник выдергивает за уши из своей шляпы кроликов, голубей и множество других одушевленных и неодушевленных предметов, Гюзель выдернула за уголок из инкрустированной шкатулки, поджидавшей момента на ее туалетном столике, безобидную на вид бумагу. Мистер Ньюкомб, находившийся к этому времени почти в бессознательном состоянии, пробежал бумагу глазами.
«Я, английский подданный Томас Ньюкомб, баронет, обязуюсь возвратить в такой-то срок девять тысяч фунтов стерлингов бельгийскому подданному Парменю Голону. Число и место для подписи».
Гюзель сказала, что это путь к спасению, и англичанин подписал бумагу, даже не удивившись, что она уже составлена заранее и даже сумма проставлена – та самая сумма, которую он проиграл только этой ночью.
В приемной барона Врангеля томились, дожидаясь приема, десятки офицеров. Некоторые приходили сюда ежедневно, как на работу, не одну неделю в надежде попасть на прием к Главнокомандующему и добиться решения какого-нибудь вопроса – выхлопотать пособие, денег на лечение, разрешение уехать на поиски семьи, разобраться с несправедливым увольнением…
«Беспросветные», как называли генералов за их сплошные, без просветов, золотые погоны, тоже попадались в этой приемной. Ждали они, как правило, не так долго, добивались же от барона того же самого – денег или справедливости.
Этим утром в приемной появился редкий гость – второй после Врангеля человек в Русской армии, а по чину даже более высокий, чем Врангель, – командир Первого армейского корпуса, прежде Первой армии, генерал от инфантерии Александр Павлович Кутепов.
При виде его разговоры стали тише, все с интересом присматривались к генералу и его более молодому спутнику – смуглому жилистому подполковнику с левой рукой на перевязи.