Тут Алешка даже не усмехнулся. И сказал торжественно:
– Тебя поднимет, Дим, подъемная сила.
Вот-те раз! Не иначе решил соорудить ракету-носитель из огнетушителя. А что, он может. И зафитилит старшего брата на… Марс, например.
Алешка все это прочитал в моих глазах.
– Что ты такой нервный? – спросил он. – Я тебе все объясню. Помнишь, Дим, нам Бонифаций рассказывал, как в древности один русский мужик первый в мире воздушный шар сделал? По фамилии Кря… Кре… Крю… Помнишь?
– Крякутной, – вспомнил и я. И тут же решил в целях личной безопасности срочно заболеть какой-нибудь ветрянкой.
– Я, конечно, Дим, всю эту историю забыл. А сейчас вдруг очень кстати случайно вспомнил.
Вдруг! Случайно! Кстати! И надо было нашему учителю Бонифацию разглашать столь опасный исторический факт. Он нам еще и выписку из летописи показывал. А у Алешки память, как у компьютера. И он тут же процитировал мне тот отрывок. Перевирая немножко, конечно:
– «…В лето, не помню какого года, подьячий Крякутной сделал пузырь, как мяч большой. Надул его дымом поганым и вонючим, привязал под пузырем скамейку, сел на нее важно, и нечистая сила подняла его выше березы…» Здорово, Дим?
– Здорово, – согласился я. – А ты не помнишь, что там дальше было написано?
– Не-а! А что?
– Дальше этого Крякутного хряпнуло о колокольню. И он еле с нее спустился по веревке от колокола. А когда спустился, то его тут же, возле колокольни, нещадно выпороли. Приговаривая: «Не летай, дурачина, пешком ходи!»
– Во дикари люди были! – возмутился Алешка. – Но ты, Дим, не бойся. Во-первых, тут никакой колокольни нет, одни колючки, об них не хряснешься. А во-вторых, кто тебя пороть-то будет? Я не буду, папа далеко, Арчил уехал.
Спасибо и на том. Об колокольню меня не хряпнет, так на колючки насадит. Как жука на булавку. Правда, выпороть некому. Заманчиво.
– Зато, Дим, ты туда залезешь и все потом мне расскажешь. Так, да?
Так, да. Правильно сказал.
Но вообще-то я не очень волновался. Сделать шар, «как мяч большой», нам все равно не из чего. И «дыма поганого и вонючего» у нас нет.
Однако я жестоко ошибался. Алешка уже все продумал. И пока я, как говорится, репу чесал, он опять исчез. Правда, тут же появился снова. С рулоном папиросной бумаги. В сакле спер. Из этой бумаги Арчил нарезал нужного размера листы и засушивал между ними образцы всякой дикой флоры. Трогательно так лазил в горы и собирал там цветочки. Он этим увлекся, когда мы ему рассказали, как сделали и подарили маме картину из высушенных осенних листьев.