Ну и пусть банк. Все равно красиво светится своими этажами над ночным морем…
А перед сном мы все собирались в столовой у камина как большая дружная семья. В которой, конечно, не без урода. Вообще коллеги наши по пансионату – пансионеры, как дразнила нас тетя Женя, – подобрались интересные. И в основном хорошие. Мы подружились с ними. Кроме, конечно, противной Р.М. Она строила из себя богатую и знатную даму и всех учила, как надо жить. Особенно за столом. То Профессор не в ту руку вилку взял, то Боцман чаем хлюпает, то Алешка от первого отказался.
Правда, ее никто не слушал. Даже когда она хвалилась своим мужем – отчаянным бизнесменом, который сделал капитал на торговле цветными металлами. «Наша фирма так и называется – «Русская медь». Это понятно?»
– Спекулянт? – наивно уточнил Профессор. И не менее наивно продолжил: – А почему же вы, мадам, взялись отдыхать в таком скромном заведении?
Р.М., как ни странно, не обиделась:
– Знаете, Профессор, надоели вся эта суета и все это навязчивое подобострастие фенешебельных отелей…
– Фешенебельных, – поправил машинально Профессор.
– Какая разница… Захотелось уединиться в теплой семейной обстановке.
И испортить ее своими вредными замечаниями, прочел я в Алешкиных глазах. А Профессор кивнул, словно подумал о том же, и снова взял вилку не в ту руку. По-моему, нарочно. Наш Профессор был настоящий ученый, не то что Р.М. – барыня. Очень умный, рассеянный и дружелюбный. Он был океанолог. И все знал про Мировой океан. И щедро делился с нами своими знаниями вечерами у камина. И такое нам рассказывал про бездонное царство, что даже Р.М. открывала рот с золотыми зубами. И на них играло каминное пламя. Делом всей своей жизни Профессор считал сбор сведений о разных судах, затонувших со всякими сокровищами. Он собирал эти сведения в толстую тетрадь. На каждый корабль была своя страница: где затонул, при каких обстоятельствах, на какой глубине и какие сокровища унес с собой в морскую пучину.
Особенно внимательно слушал его рассказы Боцман. Он ведь был когда-то моряком, служил на подводной лодке. Потому мы его Боцманом и прозвали. Обычно он задумчиво подбрасывал поленья в камин и мурлыкал: «Когда усталая подлодка из глубины идет домой…» Дальше слов не знал и переворачивал свою пластинку. На той стороне у него было: «Как провожают пароходы…» И тоже – всего одна строка. Бросил полено – всплыла подлодка. Бросит другое – пароходы провожают. Сначала немного надоедало. А потом мы привыкли – как к непрерывному и однообразному звуку цикад. И шороху волн по песку.