Но иногда мне удается поболтать с ней. Чаще всего – днем, когда ни ее, ни моих родителей нет дома. Я отпрашиваюсь у бабушки на часок и бегу к своей единственной приятельнице. О чем мы говорим? Да, в основном, я взахлеб жалуюсь на родителей, а она слушает и сочувствует.
При этом я страшно рискую. Меня могут разоблачить в любой момент. Поэтому, когда я прибегаю к Ане, в дверь сразу не звоню, а прислушиваюсь, не идет ли кто-нибудь из соседей по лестнице. Когда выхожу от нее, смотрю в глазок.
Аня не обижается. Она все понимает.
Нас сложно назвать подругами. У каждой своя жизнь, к тому же у Ани не так уж много свободного времени, и все-таки, если б не она, мне было бы совсем невыносимо.
В компьютерах я совершенно не разбираюсь. У некоторых моих одноклассников они есть дома, другие постоянно зависают в Интернет-кафе. На что у меня никогда нет денег. А если бы я попросила, мама ни за что не дала бы. Потому что «там непонятно кто собирается». К тому же, по твердому убеждению мамы, компьютерные игры наносят страшный вред психике.
Конечно, в школе нам преподают информатику, и мы занимаемся раз в неделю в компьютерном классе, где на всех всего пять машин. Так что, в основном, мои знания о компьютерах были чисто теоретическими.
О покупке я и не заикаюсь, и не мечтаю. Какой компьютер! Мне даже телевизор не разрешают смотреть!
Что самое смешное: мама постоянно спрашивает, почему это я ничем не интересуюсь. Попробовала бы я!
Когда я была маленькая, то очень любила ходить с папой в походы. Мы брали палатку, спальные мешки, грузили в рюкзаки всякие продукты, фонарики и другое снаряжение. Точнее, грузил папа в свой рюкзак, от меня толку было мало. Мы собирались и уезжали на несколько дней в какие-нибудь дикие, красивые места. Я так радовалась этим походам! Вдвоем с папой или с его друзьями было тихо, спокойно. По вечерам костер, люди песни поют, разговаривают. Мама никогда не ходила в походы. А без нее нам было чудесно!
Но потом как-то так получилось… В общем, я стала старше, отношения у меня с папой испортились. Может, из-за того, что он продолжал относиться ко мне, как к ребенку. Не знаю. Но мне стало неинтересно. В стотысячный раз выслушивать, как устроен фонарик или как надо правильно разводить костер в сырую погоду… Увольте! Он не понимал и обижался, а я злилась. Дома злилась и кричала мама, потому что она отпускала меня неизвестно куда, то есть я была не на глазах. Каждые сборы – стресс. Крик, шум, слезы. И я подумала: ну их, эти походы. И с ними плохо, и без них, но без них крика меньше.