Словом, противник вполне качественно
замедлялся и подставлялся под выстрелы. Если же находились горячие
головы... Ну что тут скажешь. Этих идиотов и не жалко вовсе, а вот
лошадок очень даже. Ведь потом стрельцам приходилось их
добивать.
Кстати, с момента начала отступления
их солонина оставалась совершенно нетронутой. Подумаешь, конина не
идет ни в какое сравнение с говядиной. Это смотря с чем сравнивать.
Если с той же солониной, то она значительно проигрывала
свежатине.
— Здрав будь, сотенный, — задорно
поздоровался Фрол, спрыгивая с седла.
— И тебе не хворать. Давно не
виделись. Ты чего это тут учудил, Фрол Емельянович? Нешто столько
знатных лошадей подобралось? — недоуменно рассматривая чуть ли не с
дюжину лошадей, поинтересовался Иван.
— Да так себе коняги. Не сказать что
клячи, но и не из дешевых, — с кислой миной ответил казак.
— Ну и к чему нам с такой обузой
возиться?
— А то ты Павла Валентиновича
поспрошай. Не на горбу же нам тащить всех тех раненых, что он по
доброте душевной подобрал.
— Та-ак. Рудаков, значит, — наконец
рассмотрев укрепленные между лошадями носилки с ранеными,
констатировал очевидное Иван.
— Он, — тут же перекинул все на
подлекаря казак. — Сам ить знаешь, стоит только нашей санитарной
палатке встать, как к ней тут же начинают тянуться увечные. Ну а
тут шестерых принесли. Здорово им стрелами досталось. Ну, Павел
Валентинович и говорит, давай, Фрол Емельянович, думай, как
вывозить страдальцев станем.
— А кроме нас, позаботиться о
бедолагах, значит, некому?
— Отчего же, есть. Да только лекарь
наш сказывает, не набегаться ему к тем раненым, а они тяжелые,
ухода особого требуют. Ну иль сразу добить и в землю. Вот так
вот.
— А сам-то где?
— Да там в полку Федора Лопухина
болячка какая-то объявилась. Вот и пошел наш лекарь глянуть, что за
хворь такая.
— Один?
— Чего это один? Я с ним четверых
стрельцов при десятнике отправил.
— Вот же неугомонный. Оно ему надо?
Ведь на всю армию ни его, ни наших припасов лекарств не хватит, — в
сердцах выдал Иван.
— То с ним разбирайся, — открестился
Фрол. — Пойду гляну, чтобы ладно с рогатками все сделали.
— Давай, — безнадежно махнул рукой
Иван.
Рудаков появился, только когда уже
окончательно стемнело. Правда, есть холодную кашу ему не пришлось.
В сотне все питались из одного котла, но отношение к Павлу было
особым. Потому и повар сберег кашу так, что она осталась не просто
горячей, но и рассыпчатой. А ведь уж не меньше часа минуло с тех
пор, как ужин прошел. Даже о сотенном такой заботы не проявляли,
как о лекаре.