— А это правда? — я указала жестом на голову. — Что ты как-то по-особенному слышишь?
Она улыбнулась:
— Правда. Я слышу многое, чего не слышишь ты. Например, биение твоего сердца. Или как воздух попадает в твою гортань и спускается ниже, распределяясь в легких.
— И так со всеми?
Она снова улыбнулась:
— Мы умеем отсекать ненужные шумы. Иначе можно просто сойти с ума. Но, если ты мне вдруг захочешь что-то сказать так, чтобы никто не слышал — достаточно едва слышно прошептать. И я пойму.
Я отвернулась и с детским азартом прошептала так, что не слышала сама:
— А не врешь?
Она рассмеялась и потянула меня за руку:
— Не вру.
Мы спустились в сад, пошли по узкой дорожке, засыпанной мерцающим розовым кварцем. Здесь все было слишком. Я никогда не видела такой исполинской растительности. Бондисаны простирали свои кроны так высоко, что приходилось сильно задирать голову, чтобы увидеть вершины. Гаар нагнулась, подобрала с дорожки опавший пурпурный цветок и протянула мне:
— Вот он, бондисан.
Я инстинктивно поднесла к носу, втягивая приторный запах. Это им благоухал воздух. Темно-красный венчик, под ним рифленая юбочка, скрывающая толстые желтые тычинки.
Гаар вытянула тонкий палец, казавшийся на солнце стеклянным, указала на тычинки:
— Если это попадет в твой бокал…
Я кивнула:
— …да, я знаю. Так что там с праздниками молодого господина?
Она вздохнула, поджала губы. Пару мгновений прислушивалась, видимо, пытаясь различить ненужные уши.
— Ничего там хорошего. Собираются друзья молодого господина и…
— Лелия!
Я вздрогнула. Сильвия спускалась со ступеней и грузно вышагивала по дорожке, кристаллы шуршали под ее ногами:
— Лелия, где тебя носит? Немедленно за мной. Сегодня ты идешь в купальню.
Я торопливо кивнула и засеменила за вальдоркой.
В купальню господина можно было войти только с чистым телом. Меня отправили в душ и приставили девочку-норбоннку, которая должна была помогать. Она мазала меня какими-то составами, терла жесткой щеткой до тех пор, пока кожа не начала скрипеть. Я тщательно вымыла волосы и переключила кабину в режим автоматической сушки.
Мне выдали чистую одежду и крошечный флакон с духами, которыми надлежало благоухать. Тяжелый сладкий запах, который расходился неожиданно приятным свежим шлейфом. Я тщательно расчесала волосы и стояла у кровати, когда увидела управляющего. Он расплылся в улыбке, подошел нарочито мягко, придирчиво оглядел меня: