Фариду Гордееву было сорок два года. Он родился в Петербурге, тогда еще Ленинграде, в семье ученых-востоковедов. Все его детство прошло в атмосфере культуры Японии, Китая и стран Дальнего и Ближнего Востока. Окончив школу, Фарид отслужил в армии, в Благовещенске. Там и остался. Плавал по Амуру, рыбачил, сплавлял лес, охотился, исколесил все побережье Охотского и Японского морей. Но, нужно было осесть где-нибудь, обзавестись домом. Родители звали сына в Питер, напоминали о необходимости учиться, устроиться на нормальную работу. Но перспектива жить в городе, в тесноте, среди каменных домов, асфальта и чахлой растительности, не привлекала молодого искателя приключений.
За годы жизни на Дальнем Востоке Фарид привык к вольным просторам, соленым морским ветрам и острому, пьянящему воздуху странствий. Во время путины он плавал на рыболовном судне «Хабаровск», а когда наступала зима, уезжал в район Сихотэ-Алиня, добывать пушнину. Денег у Фарида было достаточно. По совету своего друга, помощника капитана с «Хабаровска», он оставлял себе немного на жизнь, а остальное держал в банке Владивостока. Полные дичи, грибов и ягод леса, кишащие рыбой Амур и воды Японского моря кормили, давали заработок и удовлетворяли жажду путешествий и свободы. Там же, на «Хабаровске», плавала женщина-врач, с которой у Фарида был роман. Ее звали Надя, она была старше его на семь лет, но это Фариду даже нравилось. У них не было никаких обязательств друг перед другом, никаких совместных планов на будущее – просто близкие и теплые отношения, от встречи к встрече. Ни Надя, ни Фарид не спрашивали друг друга, кто был в их жизни во время долгих, по полгода и больше, разлук. Они сразу договорились – никакой ревности, только любовь, короткая или длинная – как получится, но чтобы в радость. Так и складывалось. Они были счастливы снова увидеться, но расставались без надрыва и печали. Каждый жил своей собственной, привычной жизнью. Сама природа, величественная и невозмутимо-прекрасная, плавное течение Амура, необозримые морские горизонты придавали жизни естественность и простоту, от которой давно отвыкли городские жители. Фарид забыл, что такое суета, торопливость, людская толчея, вечная гонка за удачей, которая ускользала, подобно туманному мареву над сопками.