Вот только что это была за
чертовщина? Сон? Чужие воспоминания? Или же предсказание? Видение
было чересчур настоящим и конкретным, чтобы списать его на
случайное предвидение будущего. Но если это прошлое, то чье? И
почему князь жив, если в моем видении его убили?
Я схватилась за голову, разболевшуюся
от многочисленных вопросов. Но если вопрос о том, чем было видение,
я могла худо-бедно игнорировать, то воспоминание о жуткой женщине с
черными глазами вызывало у меня тошноту. Уж на что у меня крепкие
нервы, но эта дамочка напугала меня до полной потери самоконтроля.
Надеюсь, что воспоминания были не мои, и мне не придется
знакомиться с этой леди-нир лично.
Пошатываясь, я поднялась и
практически на ощупь добралась до шкафа. Открыв дверцу, я уверенно
потянулась к самой большой бутыли. Никаких зелий, никаких
эликсиров, только чистейший галантийский ром, который я тут прячу
от Диса на такие вот непредвиденные случаи.
Крепко прижимая бутылку к груди, я вернулась к стулу. Опустилась
на него и подозрительно посмотрела на дрыхнущего князя. Не увидев
признаков подозрительной активности как со стороны демонической
магии, так и со стороны больного, я откупорила бутыль и, не
отрываясь, осушила ее наполовину. Обычно я выпиваю совсем
чуть-чуть, но сейчас мне хотелось отрубиться и забыть об этом
пугающем видении. Последствия в виде головной боли, похмелья или
неприятного запаха изо рта меня не пугали. Все, что мне сейчас
нужно, – это здоровый крепкий сон на пару суток.
Я б вас послал, да вижу – вы и так
оттуда.
Фраза из анекдота.
Кирин Танатар открыл глаза и тупо
уставился на высокий потолок. Прислушавшись к своим ощущениям, он
понял, что жив и даже, кажется, относительно здоров, если не
считать чувства опустошенности и безразличия.
«Попал же я в переделку», – подумал
князь, продолжая пялиться в потолок.
Последнее, что он помнил, это как на
него накинулись те мелкие негодники, а Надай, этот мнительный
дурачина, вместо помощи принялся усиленно молиться. И ладно бы,
кому дельному молился, нет же, Лирею помянул.
Танатар при воспоминании о Богине
Смерти невольно скрипнул зубами. Мертва давно Лирея, эта Старая
Богиня. Вот только для таких диких да набожных крестьян, как Надай,
это значения не имеет. Кому привык с детства молиться, того и
помянул.