Следом,
на прямых, точно палки, ногах вышел Женталь. Вот кого я точно не думала увидеть
снова! Наставник хаотиков поклонился Илбрекам и удалился, сохраняя
непроницаемое выражение лица. Такой же злой, как и в тренировочном зале. Этого
словно заморозили однажды, и он навсегда сохранил выражение презрения ко всему
миру на бледном некрасивом лице.
Мне
было неприятно смотреть на ректора и Женталя. Ди́ан казался чужим рядом с ними.
Он возвышался над магистрами, излучая силу и молодость. Светлая куртка
факультета обтягивала мускулистый торс и широкие плечи. Я начинала понимать,
отчего Олли так волнуется за своего «котика». Должно быть у молодого Илбрека
немало воздыхательниц в Академии.
«Но
ты не одна из них, Руна. Только друг», — напомнил мне внутренний голос.
Соревнование
с Олли не вызывало никакого интереса. Я не мечтала о Ди́ане и не ревновала его
к огненной магичке, угрожавшей порвать соперницу. Занимало меня иное.
—
Странное совпадение, — прошептала я.
Почему-то
я решила, что в закусочной все трое мужчин были вместе. Необычное место для
официальных бесед с ректором. Или это была дружеская встреча?
Верика,
способная незримо и тихо находится поблизости, смотрела то на меня, то на
компанию возле закусочной. Я обеспокоенно наблюдала за отцом и сыном. Но зачем
там появился наставник факультета Хаоса?
Женталь
обращался с Йоном с такой ненавистью, что трудно не заподозрить личную
неприязнь. Не придумал ли он очередную пакость против Айгермара? Какие
отношения связывают его с Илбреками?
Ректор
остановился и положил руку на плечо сына, что-то тихо втолковывая. Затем
потрепал по щеке. Этот обыденный отцовский жест вызвал в Ди́ане недовольство —
спина напряглась, добродушное лицо закаменело. Всем телом он показывал, что
желает удрать из-под внимания отца. Разговор был ему неприятен.
Дар
рунолога колол мне пальцы, подсказывая, что за всем этим скрывается какая-то
тайна. Та же сила толкала меня заняться разгадкой.
—
Я боюсь ректора, — сдерживая дыхание, прошептала Верика. — Он сильно изменился.
Не похож на портрет в галерее. Два разных человека.
—
Два разных змея, — прошептала я.
Верика
права. Я видела портрет ректора — светловолосый красавец с пронзительным взором
лишь отдалённо напоминал мужчину, говорившего с Ди́аном. Годы не пощадили
Матиаса Илбрека. Анимаги редко болеют. Они надолго сохраняют молодость, но
исключения случаются. Так произошло и с ректором. Волосы поредели, спина
согнулась, а на лице пролегли глубокие морщины. Годы стремительно иссушали его.