Особо отмечаю грамотные и решительные действия начальника оперативной части капитана внутренней службы Ф. П. Зубарева.
Благодаря полученным агентурным данным, проведенному анализу имеющейся информации и высокому уровню профилактической работы среди осужденных, заранее спланированный побег удалось предотвратить и избежать жертв личного состава батальона охраны.
Ходатайствую о досрочном присвоении капитану внутренней службы Ф. П. Зубареву очередного воинского звания "майор " и награждении его Почетным знаком «Отличник внутренних войск МВД СССР».
Начальник ИТУ № Н-38/044 подполковник внутренней службы В. Н. Мясоедов».
На самом деле, несчастный Чума никакого побега заранее не планировал. И вообще никуда бежать не собирался. Он от жилой зоны до карьера и то с трудом доходил, волоча отмороженную ногу и задыхаясь от приступов туберкулезного кашля. Прибавьте сюда истощение, цингу, другие сугубо лагерные болячки вроде язвы желудка и поймете, какой из Чумаченко беглец. А в запретную зону под пулеметную очередь рванул потому, что решил свести счеты со своей никчемной жизнью. Сначала пробовал повеситься, потом – вены себе вскрыть… Духу не хватило. А так, на «колючку» бросился – и все дела. Часовой сам все обстряпает: и прицелится, и на спусковой крючок нажмет. Солдатику домой, в краткосрочный отпуск хочется. Ради такого дела не грех и заморенного «зэка» пристрелить.
– Слыхал? Чуму на «запретке» кончили. – Чугун подошел к Таганке в то время, когда заключенные отряда готовились к построению на утренний развод.
– Как не слыхать! Вся «зона» гудит.
– А ты не дрейфь. Сделаешь все, как я сказал, может, живым останешься и по воле нагуляешься вдоволь. Главное, не перепутай ничего.
– Уж постараюсь.
– Блатных сейчас можешь не опасаться. После Чумы они еще с неделю ровно дышать будут. Тебе в самый раз. Ладно. Все сказано. Дальше сам смотри, как жить надумаешь.
– Отряд, строиться в две шеренги! – рявкнул старший прапорщик Легавко, и «зэки», матерясь и морщась от резких порывов холодного ветра, разбредались по шеренгам на плацу колонии.
Сегодня на работы выгнали всех, даже «законников» . Администрация колонии предприняла более суровые меры по соблюдению режима содержания осужденных.
Начинался новый день – 31 декабря 1990 года. Впереди был все тот же карьер, все та же вечная мерзлота, все то же серое небо. Все привычно, все как всегда. А у Таганки «под ложечкой» сосало, чаще обычного бился пульс, мелко дрожали руки, а на лбу, невзирая на мороз, проступала испарина.