Тут за нашими спинами скрипнули тормоза, и, оглянувшись, я увидел, как из сильно подержанной светло-серой «БМВ-525» с темными облезлыми стеклами вылез какой-то хачик. Выпятив живот, он важно огляделся и, демонстративно вытащив брелок, нажал на кнопку. Его «БМВ» громко свистнула и мигнула фарами. Еще раз оглядевшись, он вразвалочку направился к зеленым зонтикам, и по выражению лица буфетчицы я понял, что именно он и является хозяином этих долбанных стульев.
Внезапно мне в голову пришла оригинальная мысль.
– Слушая, Костя, – сказал я, – а прицепи-ка эту хреновину на его помойку.
Костя посмотрел вслед хозяину уличной разливухи и, судя по выражению его лица, тоже не испытал к нему симпатии.
– Легко, – сказал он и, громко чертыхнувшись, бросил на землю отвертку, которая закатилась как раз под багажник хачиковской машины.
Хозяин кафе оглянулся и, увидев, как Костя, разведя руки, идет к его телеге, под которую все еще катилась отвертка, отвернулся. Я не заметил, как Костя установил маяк. Но когда он вернулся ко мне, в его руках была только отвертка.
– Поставил? – недоверчиво спросил я.
– Обижаешь, начальник, – огорчился Костя.
– Ладно, не щурься, просто я ничего не заметил.
– Если бы ты заметил, – наставительно сказал Костя, – тогда мне – грош цена.
– Согласен.
– Так. Сейчас я на всякий случай проверю, нет ли там у тебя маленькой хорошенькой бомбочки, и можно отваливать.
Он обошел мою машину вокруг, нагибаясь через каждые полметра, и, наконец, вернулся к тому месту, с которого начал.
– Все чисто, – сказал он и, разобрав прибор, убрал его в чемоданчик, – можно уезжать. Ты сейчас куда?
– Хочу братца с сестрицей навестить.
– Дело хорошее.
Костя посмотрел на хачика, беседовавшего с буфетчицей, и сказал:
– Не исключено, что этого невинного сына гор или, наоборот, степей ждут большие неприятности. У него ведь тоже «БМВ», и тоже светлая. Соображаешь?
– А как же! Да вот только десять минут назад я на его стуле чуть голову себе не разбил, так что теперь пусть он за меня пострадает. Заслужил.
– Так-то оно так… Но ведь он может пострадать очень сильно.
– Не волнует.
– Ах, какой ты жестокий, – ужаснулся Костя. – А если его, бедного, завалят вместо тебя, ты как – будешь спать спокойно?
– Очень спокойно. Как, впрочем, и ты.
– Ах, какие мы бессердечные… Ладно, поехали отсюда.