Если бы на моем месте оказался Майкл Брукс, наш пароходный плотник, грубый и дикий человек, Лайле пришлось бы плохо. А я учился в университете, всю жизнь мечтал написать книгу о человеческой душе в понимании гностиков. Для меня Лайла была воплощением несчастья. Но на острове стояли такие томительные лунные ночи.
В одну из этих ночей я впервые услышал ее смех. Тогда я на подходящем для такой работы камне отточил старый нож до остроты бритвы и снял бороду. Лайла всплеснула руками, увидев меня утром без бороды.
– Мы с тобой как в раю, Лайла, – сказал я, когда мы лежали на песке и по привычке смотрели на горизонт.
Она закрыла глаза.
– Какое у тебя нежное лицо, Лайла, – опять сказал я.
– О, я уже не помню, какая я.
– Посмотри на себя в воду.
Она спустилась к бухте, опираясь на руки, смотрела в воду, пытаясь поймать там свое отражение, порозовевшая от прилива крови. В воде покачивалось от невидимого волнения ее загорелое лицо, светлые пряди волос.
Потом… Никто никогда не узнает, что случилось в ту ночь в тропической хижине. Не допытывайтесь, вы не поймете, вы не были в раю.
Текли блаженные дни. Мы собирали на зиму кокосовые орехи, укрепили хижину в ожидании нового периода дождей. Но случайно мне удалось смастерить из железной вилки огниво. Блеснула кварцевая искра, закурился мох. С того дня мы устроили на прибрежной скале костер из сухих пальмовых ветвей и стали с особенным волнением смотреть на горизонт. Никогда я не забуду того выражения лица, с которым Лайла прибежала ко мне однажды и упала без сил ва песок.
– Там… С другой стороны… Я видела дым. Пароход…
Я думал, что у меня разорвется сердце, пока я бежал по пляжу. Далеко на горизонте поднимался пароходный дымок. Трясущимися руками я выбил огонь и зажег костер. Он вспыхнул в мгновение ока, почти без дыма, потому что был полдень, а дым поднимается от костров только под вечер. Лайла ломала руки, но пароходный дым, равнодушный и слепой, постепенно таял, уходил, исчез.
Месяц спустя снова на горизонте показался дым. На этот раз мы подгладывали в костер сырые ветки, чтобы было больше дыма. Он стлался над скалами белыми клубами, молил о спасении, поднимаясь тихим ангельским дымлением к небесам. Лайла опустясь на колени, сложила для молитвы руки, молилась, как ее учила мать в дни детства, когда она ходила с молитвенником в руках в деревенскую церковь над фьордом.