Не знаю, кто должен разливать чай по чашкам. Явно не кронпринц. Я или горничная?
Я подхватываю чайник, сильно наклоняю, отчего едва ли не половина чай проливается мимо. Меня это не беспокоит. Мне не нужен чай, мне нужен кипяток, а каждый миг промедления означает, что вода остывает.
— Леди? — напрягается его высочество.
Кто бы мне сказал, что однажды рискну сыграть в русскую рулетку с кронпринцем в роли револьвера, ни за что бы не поверила.
Я рывком сдёргиваю косичку с его запястья и бросаю в чашку.
Кронпринц в то же мгновение оказывается передо мной. Время словно останавливается, и вечность я смотрю в его пылающие лютой ненавистью глаза, я действительно дёрнула тигра за усы. Его ладонь на моей шее, но Риман не сдавливает, лишь предупреждает, даёт ощутить, как легко он может меня раздавить.
— Тебе надоело жить? — шепчет он.
Он готов меня убить. Единственно, что его сдерживает — желание понять мой мотив.
— Не мне, ваше высочество. Посмотрите белый и серебристый шнурки, на них будет особенно хорошо заметно.
— И что я по-твоему увижу?
— Фиолетовые пятна. Сок, которым пропитали ваш браслет, выступит от горячего.
— Лируанский яд?
— Да, — в романе именно так звучало, теперь, когда он назвал, я вспомнила.
Ненависть не утихает, но руку кронпринц опускает, оборачивается, вынимает из чашки косичку.
Заливать следовало кипятком, я же бросила косичку в горячую воду. Если она была недостаточно горячей.
— Надо же, вы не ошиблись, леди.
Конечно, я не ошиблась. В романе, ближе к финальным главам, кронпринц предложил Оливии уединиться в его спальне. Спасаясь, она расцарапала его запястье и сорвала косичку. Риман был настолько нетрезв, что не заметил пропажу. Оливия по доброте собиралась вернуть косичку и, чтобы не забыть и не потерять, безрассудно повязала на своё запястье, ведь артефакт, определяющий яды, который она всегда носила при себе, не распознал угрозы. Сработал артефакт принца Дорана. Именно принц показал Оливии трюк с кипятком, а потом подарил свой, более мощный артефакт.
Риман растерял весь свой запал, незаметно ссутулился, опустил голову.
В романе не упоминалось, но не трудно догадаться, что человек, стоящий на вершине мира, будет носить столь простое украшение, если ему дорог даритель.
— Вас предал друг, ваше высочество?
Я не должна была спрашивать, это слишком личное, слишком болезненное. Но недавний тигр на миг показался мне потерянным котёнком, и я не сдержала порыв. Я просто забыла, кто передо мной.