Тщетно! Выругавшись, отпрянул от врага, не зная, сколько сил он
успел восстановить. Всё равно, что пытаться сломать скалу голыми
руками. У него везде броня. Никаких слабых мест. Ничего не
пробивается. Абсолютная защита.
— Смотрите как, а расклад сил, кажется, меняется, может, каштак
оказался и не таким бесполезным!
Зрители не поддержали восторг арбитра, начав недовольно
выть.
— У-у-у! — послышалось почти со всех сторон.
— Ладно-ладно вам, — успокаивал смотрящих судья. — А я
напоминаю, что количество ставок на этот бой девяносто шесть против
двух! — громкоговоритель ничуть не скрыл веселья говорившего. —
Если каштак убьёт коронованного Панциря, станет величайшей победой
на десятках!
Чуть отдышавшись, воин в третий раз попытался напасть на меня.
Но не разбег в мою сторону, недлинные боковые удары, ничего не
помогало достать меня, я лишь постепенно привыкал к скованным
бронёй движениям врага. Тяжёлый доспех не только накладывал
отпечаток своей громоздкости, но ещё и не давал полной свободы
движений. Чем больше рыцарь пытался попасть по мне, тем больше я
адаптировался к нему.
Поняв, что после глубокого колющего удара воин никак не сможет
атаковать вбок, сделал шаг навстречу, встретив Панциря четырьмя
ударами в голову. Шипы по-прежнему не наносили ущерба, но враг
почему-то прикрылся рукой, отпустив свой меч. В одной руке он
оказался ещё медленнее, поэтому я сразу перешёл в контр атаку.
Серия ударов в голову перешла на грудь и плечи. Подсев под
размашистым боковым стальной перчаткой, попробовал достать по
бёдрам, но набедренник прекрасно держал удар. Тогда я снова зашёл
за спину воину и, уже не сдерживаясь, бил в кирасу со всей силы,
понимая, что именно сейчас рыцарь вряд ли что-то сможет сделать.
Десятый удар, двадцатый, тридцатый, и я уже сам отшатываюсь в
сторону, чувствуя, как руки наливаются металлом.
Безвольно опустив кулаки, замер напротив непробиваемого мечника.
Оба тяжело дышим, он пыхтит под полностью закрытым забралом, я
пытаясь унять дрожь в руках.
— Слушайте, — начал неуверенно арбитр, — я честно не вижу здесь
явного победителя. Это уже не бой кошки мышки, а сражение ветра со
скалой. Рано или поздно ветер должен сломать любую, самую крепкую
породу, только если скала чудом не обрушится на едва не сваливший
её ветер.