— Что?.. А, да, — растерянно ответила Тетрания. И тут же проиграла.
— Не отвлекайся, — с усмешкой напомнил демон.
— Но ты же спросил...
— И что? Я — противник. Моя цель — выиграть. Любой ценой.
— Но я так не могу, это нечестно!
— Вот потому твоя жизнь — миг, а моя — вечность.
— Для такого солидного возраста ты слишком хорошо выглядишь.
«Эта странная смертная только что сделала мне комплимент? — удивился Ханни. — Надо же». Он внимательней присмотрелся к Тетрании и решил, что она не настолько безнадежная, какой казалась вначале.
Он никогда не интересовался людьми, считая их ходячей пищей, которая почему-то считает себя разумной. Был уверен, что люди себе льстят — разума в них не больше, чем в селедке, а потому всё, для чего они пригодны — это быть поглощенными более разумными существами (демонами). Сейчас он впервые в этом усомнился — существо с мозгом селедки не станет говорить комплиментов, неспособно к безумству ради собственных целей и не будет вести себя так, как сидящая напротив магичка.
Он всегда считал Лефа, с его интересом к жизни смертных, странным и опасным глупцом, однако сейчас и сам оказался заинтригован — ему стало любопытно, что движет Тетранией, которая с такой старательностью засовывает голову в пасть льву. Либо она полная дура (что не исключено, несмотря на умение говорить приятное), либо преследует тайную цель, узнать которую было бы небезынтересно. Так или иначе, Ханни решил, что эта смертная достойна его внимания, а потому надо присмотреться к ней получше, раз уж все-равно придется жить под одной крышей.
Он слабо представлял себе такое соседство, но если уж Леф решил, что это возможно, то почему бы и не попробовать. Не так давно этот странный демон уже совершил невозможное — дал ему свободу. К тому же, в присутствии рядом Тетрании был еще один плюс — магичка неплохо играла в карты. Для человека, разумеется. Хвалить ее Ханни не стал, но уровнем остался доволен. Если обучить ее нескольким приемам, будет совсем чудесно, решил он.
«Как будто ты пришел сюда в карты играть», — тут же откликнулся внутренний голос. Привыкший к самоедству за годы заточения, Ханни сумел разделить эти две свои половины: одна, выпущенная Лефом, полетела вперед, радуясь свободе и наслаждаясь тем, что снова оказалось доступно; другая, молчавшая до нынешнего момента, теперь подняла голову, не позволяя первой слишком уж разгуляться.