Очень хотелось перекреститься, как перед началом всякого дела, однако ж никак нельзя. Марина поглубже вздохнула и проговорила заветные слова: «Суженый мой, ряженый, приди ко мне вечерять!»
Собственный голос показался Марине до того дрожащим и жалобным, что она рассердилась. По счастью, заклинание следовало произнести трижды. В другой раз голос звучал уверенней, ну а в третий и вовсе хорошо. Она уставилась в зеркало так пристально, что заслезились глаза.
А там ничего не было, кроме дрожащей свечи и бледного девичьего лица. Глаза казались темными и глубокими, и Марина подумала: кабы и в самом деле были у нее такие загадочные глаза, может, и не сидела бы она сейчас в баньке, гадая, грядет ей свадьба или нет: небось уже кто-нибудь к ней посватался бы. Хотя… Где б он увидал Марину, жених богоданный? На балах она почти не бывает, одета так, что уж лучше таиться в уголке, не выставляя на всеобщее обозрение мятые фижмы и вышедший из моды роброн. Только год остался… Целый год! Ах, кабы и впрямь сбежать куда-нибудь, а ко дню своего двадцатилетия заявиться к тетке с дядькою… Но разве от них скроешься? Настигнут, схватят, приволокут назад подобно опозоренной дворовой девке… У Марины ведь ни денег на путешествие, ни места, где можно притаиться, нет.
Горячая слезинка побежала по захолодевшей щеке, и Марина очнулась. Ну вот, за своими печальными мыслями она забыла, зачем здесь сидит! А ведь сказано: только о нем, неведомом и желанном, надо думать, только его призывать! И девушка вновь забормотала, стискивая ворот полушубка: «Суженый мой, ряженый…»
Горло вдруг перехватило. Отражение свечи заметалось, как если бы его коснулось резкое дуновение ветра… или чье-то чужое дыхание. Марина зажмурилась от страха, а когда открыла глаза, едва не свалилась с лавки, увидев в зеркале рядом с собой незнакомое лицо, глядящее на нее с удивленной улыбкою.
Рука сама взлетела для крестного знамения, и пальцы уже сложились щепотью, но брови на незнакомом лице укоризненно сдвинулись, и Марина спохватилась, что видение от креста исчезнет, как и от молитвы. Рука безвольно упала на колени, и Марина уже не сводила глаз с лица незнакомца, жадно разглядывая каждую его черточку.
У него были русые брови, одна из которых низко лежала над глазом, а другая была изогнута резким насмешливым углом. Глаза его тоже казались темными, и на миг Марина, которой больше нравились голубоглазые да сероглазые, опечалилась. И рот у него какой-то переменчивый – то улыбчивый, то недобро поджатый. Худые впалые щеки, резко очерченный нос, твердый подбородок.