От такого пятна на репутации будет
отделаться нелегко, ведь ты можешь построить тысячу шикарных мостов
и один раз переспать с мужиком, и все запомнят тебя
гомосексуалистом, а не архитектором…
Теперь я понимаю, почему отец не
настаивает на восстановлении памяти – ему по душе новая версия
сына. Но смотрит он на меня с подозрением, неужели думает, что меня
подменили? Кожу, например, натянули и прикинулись мной?
Нужно будет как-то
продемонстрировать, что я вовсе не засланный казачок. А ещё надо
узнать, как выглядит моя мачеха, и что случилось с матерью.
– Ваше Благородие, разрешите войти? –
Розалия стучит в дверь.
– Входи, входи.
В руках у неё поднос с кружкой и
разложенными по краям конфетами. Она ставит его на прикроватную
тумбочку и говорит:
– Кондитер ещё спит, поэтому не
смогла приготовить торты и пирожные. Но если желаете, я могу её
разбудить.
– Нет, не стоит. У меня к тебе будет
другая просьба.
– Я вас внимательно слушаю, Ваше
Благородие, – она смотрит на меня и хлопает наращенными
ресницами.
– Это игровая… – сжимаю зубы и
пытаюсь не перейти на мат. – В общем, там нужно прибраться. Вынеси
абсолютно всё… Ты поймёшь, когда зайдёшь внутрь. Компьютер оставь,
но его наверняка надо почистить.
– Я могу приступать прямо сейчас?
– Нет, подожди, – разворачиваю
конфету, кладу в рот и запиваю чаем. – Горячий – как я люблю… Тебе
понадобятся непрозрачные мешки. Не хочу, чтобы кто-то узнал, что ты
выносишь.
– Будет исполнено, – Розалия ждёт
разрешения пойти за мешками.
– Сядь, пожалуйста, – хлопаю по
кровати рядом с собой.
– Слушаюсь… – в голосе девушки
появляется дрожь.
Она думает, что я собираюсь её
изнасиловать? Судя по тому, в какой позе она сидит – именно так оно
и есть.
– Розалия, пойми меня правильно, я
совершенно не помню, чем он… то есть чем мы с тобой занимались в
прошлом. Но поверь, больше такого не повторится. Я не причиню тебе
зла, обещаю.
– Ваше Благородие… – шепчет Розалия.
– Я буду служить вам и выполнять все ваши прихоти…
– Ты меня слышала?! – повышаю
голос.
– Да, – она кивает.
– Тогда зачем ты это говоришь?
– Вы потеряли память…
– И? Что с того?
– Раньше вы относились ко мне хоро…
неплохо, – тут же поправляется Розалия. – Я ни на что не жалуюсь,
меня всё устраивает.
– Нет, это всё неправильно. Так жить
нельзя. Ты человек, а не собачка, – на этом моменте она сжимает
челюсти и отворачивается. – Прости за всё, что я с тобой сделал.
Теперь с этим покончено. Обещаю.