На колени - страница 3

АглаяЗависает надо мной со скорбным выражением лица. У меня иногда такое чувство, что утром Роман составляет список дел на день, а потом принимается претворять намеченное в жизнь. И самое кайфовое в этом процессе ─ это именно вычеркивать пункты. Подарить подарок ─ сделано, оприходовать свою женщину в миссионерской позе ─ еще одна галочка. А я тут опять со своими «сложностями» подкатила.─ Ну давай, ─ бросает он, стараясь казаться молодым, заводным и беззаботным. Рома хоть и старше меня на пять лет, выглядит отменно, но внешность не всегда играет первостепенную роль. Проблема в том, что бодрость духа покинула его еще лет двадцать назад. Если вообще когда-то наличествовала.Ухмыляюсь и пробегаюсь по мужественному лицу с правильными чертами сканирующим взглядом. Держу пари, в черепушке, покрытой трендовой стрижкой с выбритыми висками, плавятся все микросхемы разом ─ пытается сообразить, что я задумала и насколько это для него табу. Как жаль, что человеку нельзя добавить слотов, чтобы врубить туда раскованности.Пока Роман не передумал, тянусь к сумке и выуживаю тюбик с лубрикантом и анальную пробку в прозрачном кейсе. Ее стеклянная поверхность переливается, словно хрустальная, в ярком искусственном свете, а на стоппере красуется большой черный страз. Пикантное украшение для отверстия, к которому он так тушуется прикоснуться. Ромка ─ такой пуританин, словно его секли розгами каждый раз, когда руки оказывались под одеялом.Его взгляд беспокойно мечется по моему набору, и я понимаю, что надо бы подстегнуть мужчину, пока он не включил задний ход. «Задний ход» ─ забавный каламбур, но как-то не до смеха, когда у тебя практически нет табу, а твой мужик ведет себя как девственница в первую брачную ночь.─ Я хочу, чтобы ты вставил эту штучку мне в попку, ─ кидаю ему тюбик со смазкой. Рома ловит его, одарив меня недобрым взглядом, ─ а потом взял меня, куда любишь.Уверена, что его прямо-таки подмывает спросить, зачем я таскаю сие непотребство в дамской сумке и как часто его использую.─ Ты, правда, этого хочешь? ─ цепляется за последнюю надежду.─ Ага, ─ бросаю, хихикнув, и выскальзываю из-под его брутального, как терка для стирки белья, пресса.Встаю на четвереньки и округляю попку, чтобы ему было удобнее. Тихое хлюпанье дает понять, что в ход пошла смазка. Плавно раздвигает половинки и шмякает между ними гель таким движением, словно мастерком цемент накладывает. Вздрагиваю от холода и застываю в нетерпении. Даже оборачиваться нет нужды, чтобы понять, что мужик, который оперирует огромным баблом и распинает конкурентов, как нечего делать, опять завис и не знает, как подступиться к женщине, которая разве что не умоляет его сделать с ней что-то немного табуированное.─ Ромик, нехорошо заставлять даму ждать, ─ ласково подгоняю я, сильнее прогнувшись в пояснице.Дышит тяжело, как конь после хорошей скачки, и разве что не фыркает. Вновь раздвигает ягодицы уже потеплевшими и более уверенными пальцами и вдавливает в маленькую, но податливую дырочку заостренный кончик пробки. Я стараюсь дышать животом и не напрягаться. Анальный секс для меня не в новинку, но с дилетантами вечно появляются не те мысли. Давить надо мягко, но настойчиво, иначе сфинктер так и не поддастся и будет только больнее. Неприятное жжение сигнализирует, что сильному и решительному во всех прочих вопросах Роману опять нужны менторские наставления:─ Просто втолкни её. Тело примет, ─ говорю я максимально спокойно, словно мы на йоге, которую я терпеть не могу.Болевой спазм схватывает поясницу, но сопротивление сфинктера подавлено и штучка, которая ощущается гладким камушком, плавно проскальзывает в попку, вновь заставив меня вздрогнуть, но уже от удовольствия.Мужики иной раз совсем как дети. Роман вновь застыл в нерешительности, словно не понимая, что пока эта штучка во мне, его любимая дырочка почти как у недавно распечатанной целки, и он кайфанёт не меньше моего. А то и больше.Выпячиваю зад еще сильнее, чтобы он понял, что брать меня тоже придется «раком». Впрочем, кажется, Рому все же возбудили манипуляции с моей попкой. Не успеваю я открыть рот, чтобы еще как-то его подстегнуть, как мое тело сотрясает хороший, мощный толчок. Его сила нагнетается и расцвечивается пробкой, что позволяет эмитировать эффект очень нежного двойного проникновения.Так, лишняя устойчивость не помешает. Опускаюсь на локти и, сильнее прогнув спинку, еще ярче ощущаю, как растягиваются ткани. Наполненность, конечно, не максимальная, но плоть так сладко распирает, что я издаю тягучий, довольный стон. Похоже, в нем все-таки есть искра. Ну или порадовать меня хочет в день рождения.Насаживает меня так жестко, что вскоре я начинаю громко хлюпать от смазки, которую мое возбужденное двойным проникновением тело производит просто в огромных количествах.─ Сильнее, ─ прошу я, стискивая в пальцах краешек простыни.Роман всегда внимателен к пожеланиям дамы, и долбежка становится более частой, хотя и не настолько глубокой, как мне хотелось бы. Вот только одного я не учла: чем интенсивнее он меня берет, тем быстрее родео подходит к концу. К слову, если «долбить» меня долго, то оргазмов можно выбить много, как искр из камушка, но с Ромой функция мультиоргазменности всегда в спящем режиме.Рома финиширует, хорошенько втолкнувшись в меня напоследок, и этого импульса, который сопровождается теплым потоком, что фонтаном долбанул в глубины моего тела, хватает, чтобы спровоцировать двойной оргазм. Из глотки вырывается хриплый крик, пальчики на ногах болезненно поджимаются, а мышцы дико пульсируют.В изнеможении падаю на кровать, и Рома тут же прижимается ко мне всем телом и начинает целовать. Честно, уж лучше бы захрапел, отвернувшись к стенке. Да, да, я из тех женщин, которые не любят все эти сюси-пуси после секса.─ Глашенька, тебе не кажется, что ты неприлично долго тянешь с ответом на мое предложение?Началось. После того, что произошло, мой «настоящий полковник» считает себя обязанным тут же на мне жениться. Рома бы уже побежал покупать обручальные кольца, да только я все увиливаю от прямого ответа. Я неправильная принцесса. Да и вообще не принцесса, а потому замуж за принца совсем не хочу, даже если тот предлагает загородный дворец, личную виллу на Кипре и прочие приятности люксовой жизни. Ну не хочу я становиться чьей-то женой. И дело тут не в Роме. Просто я за свободу и приятное времяпрепровождение без обязательств. Любой мужик был бы счастлив, что с ним спит шикарная женщина и не требует взамен похода в ЗАГС и обязательных денежных отчислений.Вздыхаю и поворачиваюсь к нему лицом, намереваясь отшить мягко, но уверенно.ИванБоль ─ это хорошо. Она бодрит, питая адреналином, и порой вытаскивает с того света. Вот и сейчас я, вздрюченный дикой пульсацией болевых рецепторов, иду в наступление. Сокрушаю соперника ударом кулака в живот. Он сваливается мне под ноги, и я довершаю начатое, пару раз вонзив носки кроссовок в его ребра.Все это время Марина молча смотрела на потасовку. Или просто так казалось, потому что мне было откровенно не до нее? Теперь же изменщица вцепилась в мою руку и пытается оттащить от скулящего тела с истеричными причитаниями:─ Ванечка, хватит. Ты же его убьешь!Одним движением стряхиваю ее с себя. Отлетает, словно тряпичная кукла, и падает на кровать. Теперь просто воет, уткнувшись в подушку, и больше не предпринимает никаких попыток меня остановить. Правильно! Дохлый номер, и она это знает.Рывком поднимаю окровавленную тушу за шкирку и тащу прочь из спальни. Выбор у меня невелик: либо добью его тут, либо просто выкину из квартиры. Остатки разума склоняют ко второму варианту, хотя кулаки продолжают чесаться, а адреналиновые волны мутят рассудок.Вытаскиваю его уже несопротивляющегося на лестничную клетку и окровавленным пальцем жму на кнопку вызова лифта. В голове пусто, а в груди все сжимается от боли, словно меня настиг инфаркт. Маринка ─ мой первый настоящий краш, а ее измена ─ первое в жизни потрясение.Кадры того, что было между нами, пролетают перед глазами как быстро сменяющиеся этажи. Почему такое дерьмо приключилось именно со мной? Хотя, тут нет чего-то необычного, как и во всей моей жизни. Во мне нет ничего примечательного, кроме одного момента: люблю влипать в неприятности. Ни одной драки не пропустил, даже из универа поперли за то, что отделал сына декана из-за девчонки.Забрасываю в приехавший грузовой лифт тяжелого, как мешок с цементом, гада и пытаюсь выдохнуть. После хорошей драки, в которой пострадали не только костяшки, но и морда почти в фарш, освобожденное из гормонального ада тело должно обмякнуть, но никакого облегчения не наступило.Я все так же возбужден и готов реветь диким зверем. Впрочем, неудивительно: там за дверью меня ждет она, неверная невеста, всадившая нож в спину. А учитывая, с кем она наставила мне рога, так еще провернула его в ране и резко выдернула лезвие. И надо бы просто развернуться и уйти навсегда, тем более что хата съемная и вещами, которые там остались, я не дорожу. Но я из тех, кто предпочитает ставить жирные точки, а не плодить бесконечные многоточия, как делают слюнтяи, прикрывающиеся то гордостью, то благородством.Распахиваю дверь пинком и залетаю внутрь. Марина стоит тут же, кутаясь в шелковый халатик, который такой короткий, что открывает бедра до середины ─ взгляд сам собой цепляется за свежие синяки. Следы пальцев. Не моих. А еще смачный засос багровеет на шее. Интересно, как бы она мне все это объяснила? Шла, споткнулась и вся расшиблась? Или просто решила послать меня, и скрывать измены уже не было нужды?Крепче сжимаю кулаки. Женщин никогда не бил, но сейчас еле сдерживаюсь, чтобы не отвесить ей хорошую оплеуху. Держусь только благодаря стопперам в мозгу, которые родители ввинчивали туда с самого детства.─ Вань, прости меня, ─ шепчет Марина, рванувшись ко мне.Я молчу, едва сдерживая рык, что грозит вырваться из горящих огнем легких. Боль и напряжение терзают каждую молекулу тела. Хочется сдохнуть. Ну или сделать хоть что-то, чтобы заземлить вольтаж, который превращает меня в животное.Она приближается ко мне медленно, как к бешеному псу, и протягивает руку. Накрывает дрожащей ледяной ладонью щеку, и я понимаю, что хочу овладеть ею здесь и сейчас, прямо после этого сального гада. Хочу доказать, что я лучше? Неа. Просто нужно получить разрядку и поставить точку.Я ─ это мои инстинкты, а она ─ кусок мяса, который я хочу. Сама виновата, сама все испортила. Хватаю ее за руку, дергаю и прижимаю к себе. В огромных заплаканных глазах вспыхивает огонек надежды, и Марина тянется к моим губам. Нет, любимая, поцелуи в губы не для шлюх.Разворачиваю ее спиной к себе и хватаю за гриву растрепанных волос. Дергаю на себя ─ больно, но она сдерживает крик. Надавливаю на спину, вынуждая согнуться пополам и полулечь на высокую обувницу. Задираю подол халата и одним движением сдираю красные стринги, которые она успела нацепить, пока я избавлялся от «мусора». Вскрикивает, но это скорее игра на публику, потому что, как и я, Марина тащится от жесткого, грубого секса.Ягодицы тоже в синяках и я, недолго думая, отпечатываю на коже и свою пятерню. Взвивается от шлепка и пытается выкрутиться из хватки, но я коленом раздвигаю ей ноги и вжимаю в обувницу. Дышит тяжело и прерывисто.Свободной рукой расстегиваю ремень и молнию на джинсах и вытаскиваю вставший член. Пальцами раздвигаю вход в обильно текущее влагалище и вхожу в нее максимально грубо. И глубоко: стараюсь заполнить ее под завязку, чтобы не сразу забыла. Вскрикивает уже от боли. Резкость и большие размеры плохо совместимы. Вновь дергаю Марину за волосы, зажатые в кулаке, выхожу почти полностью и опять вставляю на всю глубину. Стонет, развратно приоткрыв ротик, в который любовничек, наверняка, тоже успел наспускать.Двигаюсь внутри нее мощно и яростно, распаляемый стонами и хлюпаньем. Кончает быстро ─ так возбудилась от ситуации ─ и зажимает меня мышечными «тисками». Несомненно, это приближает финал, но я все же продолжаю насаживать ее разомлевшую снова и снова, пока наконец не выстреливаю со сдавленным рыком. Теперь тело обмякло, избавившись от стресса. Сразу выхожу из нее, не желая соприкасаться с этим телом ни секундой дольше.Медленно разгибается, разворачивается и вновь тянет ко мне руки. Я же хватаю Марину за запястья и отбрасываю от себя.─ Ванечка, я так виновата, прости, ─ вновь причитает Марина. ─ Я только тебя люблю.Молча вытаскиваю из кармана коробочку и бросаю ей. Ловит, дрожащими пальцами открывает крышечку и смотрит на содержимое сияющими глазами. Она, реально, думает, что я сейчас упаду на одно колено.─ Это можешь оставить себе! Но меня ты больше никогда не увидишь. Желаю счастья с твоим толстопузом.─ Ванечка, умоляю, ─ хватает меня за руки.Отшвыриваю ее от себя, застегиваю джинсы и выхожу из чертовой квартиры, где, как мне казалось, мы были счастливы целых два года.