– Уверяю Вас, я сделал все, что в моих силах и в моей власти. И даже больше. В 1978-м судебно-медицинская экспертиза признала Ладынина невменяемым, и дело автоматически перешло в компетенцию врачей. Согласно постановлению суда, Ладынин был помещен в областную психиатрическую лечебницу, где и находится по сей день. Дважды в год проходил освидетельствование. Не мне Вам объяснять, что на дворе давно не 78-й. Ладынин вышел бы лет пять назад, если бы не настойчивые просьбы мои и моих предшественников в должности. Но сегодня дело приняло иной оборот. Эксперимент группы Риттера по разработке нового препарата против… – прокурор страдальчески сморщился, – заболеваний подобного рода… Я не специалист, там все указано… – он кивнул в сторону объемной стопки разновеликих бумаг.
– Что Вы делаете? Слабо возмутился прокурор, увидев, что дама стряхнула пепел на верхний из листков. – Это же документ! Заключение независимых специалистов Берлинской Академии медицины… А вот – экспертов лаборатории фармацевтической кампании Байер… Читайте сами: результаты исследований научной лаборатории под руководством главврача Риттера Георгия Аркадьевича признаются превосходными: около 90 процентов полного излечения. Новый препарат – последнее достижение в психиатрии, самого Риттера зазывают теперь все институты мира. Не могу понять, чего он ждет… Тем не менее, Ладынин как один из первых «подопытных кроликов» прошел кучу всевозможных диагностик, и вот заключение о его вменяемости, безопасности для общества и недопустимости дальнейшего содержания в лечебнице. – Прокурор протянул посетительнице белоснежный лист с кучей гербовых печатей. – Поймите меня, сударыня. Дело приняло международную огласку. Если Риттер обвинит меня в том, что по моему указанию в психиатрической больнице насильственно удерживаются здоровые люди, плохо будет нам обоим…
– Да что Вы мне тычете эти дурацкие бумажки! – Рассерженный взмах маленькой, но крепкой ладони с тяжеловесно сверкающим на среднем пальце перстнем обрушил на линолеумные шашечки кабинетного пола белый листопад.
Бросив на посетительницу укоризненный взгляд, но не обронив ни слова, прокурор нагнулся, собрал разбросанные листки в голубенькую папку, а, распрямляясь, почувствовал острую боль в спине – напомнил о себе застарелый остеохондроз.