— Это клиника, — сокрушается Комарова-старшая. — Называй все своими именами. Отдохнул — трахнул. Так жизнь намного проще.
А дальше мне участвовать в разговоре и не пришлось, девочки сделали выводы, признав Балабаева первостепенным козлом, и совет сестер Комаровых постановил:
— Так! Уже четыре. — Затуманенным взглядом Аня поглядывает на экран смартфона. — Саня стелет нам постель. Сейчас ложимся спать, а утром едем выветривать из твоей головы все херню, что этот недомужик запрограммировал за шесть лет. Поняла?
Да разве можно сейчас спорить? Я согласно кивнула, собирая шуршащие обертки от конфет.
— Аля, ты извини, но там Булочка… — Саша переминается с ноги на ногу, стоя в дверях кухни. — В общем, кажется, я ее перекормила сладким, и ей опять стало плохо. Я все уберу! — пообещала она.
— Надеюсь, не на ковер? — уточнила я.
— Нет-нет! — заверила младшая Комарова. — На вещи Балабаева. Это же его чемодан стоит в комнате?
— Беру свои слова обратно, Сань. Твоя новая псина не так и бесполезна.
Мы окружаем распахнутый чемодан, Булочка старательно изображает чувство вины, уткнувшись мордой в мои ноги.
— Лучше бы на ковер, теперь придется все перестирывать, — делаю вывод, глядя на коричневую массу, стекающую по белоснежным офисным рубашкам.
— Еще чего! — Аня с хлопком закрывает крышку чемодана. — Перетопчется.
Алина
***
— Сань, успокой свою собаку! — недовольно шепчет Комарова-старшая.
— Фу, Булочка! Фу, — Саша одергивает собаку.
— Иди отсюда. — Аня сталкивает Булочку с постели и грозно шикает. — Замолчи, исчадие ада!
С площадки доносятся шаги, громкие голоса, собака не унимается, а одергивание ее лишь подзадоривает. Она бежит к входной двери и продолжает звонко тявкать, подпрыгивая и скребя когтями.
— Вот и выспались, — заключает недовольно Аня, приподнимаясь в постели. — Только половина десятого! Помолчи, — призывает Булочку к совести и кричит в сторону коридора: — Саня! А ты не забыла, что собак нужно выгуливать? Вставай, чудище оставила очередной сюрприз.
Я поворачиваюсь на бок, обнимаю одеяло и прижимаюсь к теплой спинке дивана, на котором мы чудом уместились втроем. Комаровы переговариваются вполголоса. Меня убаюкивают привычные звуки закипающего чайника, льющейся воды в ванной, хлопки створок кухонного гарнитура и холодильника, лишь цокот собачьих когтей по линолеуму выбивается из привычной картины.