– Но почему? – Мила постаралась спросить спокойно, хотя его веселье в такой ситуации показалось ей мало уместным.
– Потому что она – приятельница моей родной тетки! Между прочим, они вместе и приезжали!
– Ага! Семидесятилетней карге вдруг понадобилось вечернее платье!
– Зря ты так, – невозмутимо ответил Олег и шумно отхлебнул кофе. – Дарья Александровна большую часть жизни проработала на телевидении и выглядит не хуже Эдиты Пьехи. Как, кстати сказать, и моя тетка! А платье госпожа Сельвинская заранее заказала на собственный юбилей, который будет проходить, между прочим, в одном из залов телецентра на известной всему Питеру улице Чапыгина.
– И ты предлагаешь мне в это поверить? – некрасиво взвизгнула Мила.
– А почему бы нет?
– А где тогда само письмо?!
– То есть ты намеревалась с ним ознакомиться, но не получилось? – опять улыбнулся Олег.
– Намеревалась… да… – пришлось признаться совершенно сникшей Миле. – …Потому что я… потому что мне… странны эти посторонние конверты…
– Перестань, Милка! – расхохотался он. – Нет никаких посторонних конвертов! Есть всего лишь один-единственный! От почти семидесятипятилетней бабульки! Очень эффектной, но все же – именно бабульки!
Олег бросил огрызок бутерброда в тарелку, вытащил Милу из-за стола и впился в ее губы своими, пахнущими кофе и поджаренным хлебом. Она, тут же забыв о том, что только что собиралась всплакнуть, страстно ответила ему. Конечно, им обоим, имеющим собственное дело, можно было не спешить на службу с раннего утра, как рядовым петербуржцам, но неотложные дела требовали и их присутствия на рабочих местах, а потому Мила первой вывернулась из объятий своего возлюбленного.
– Нет, ты все-таки скажи… – Олег опять взял ее в кольцо своих рук. – …ты веришь, что Дарье скоро будет семьдесят пять, а потому она меня как женщина совершенно не интересует?!
– Верю, – интимно прошептала Мила, которая сейчас была готова поверить даже в то, что вообще все, как одна, клиентки его «Силуэта» являются семидесятилетними старухами.
– А в то, что я люблю только тебя?
– Да… Только меня… Конечно же, я верю…
* * *
Историю с письмом Дарьи Александровны Сельвинской Мила поведала своей лучшей подруге и компаньонке Гелене Короленко в этот же день за обедом. После рассказа, который опять ее неумеренно взволновал, она задала Геле законный вопрос: