Изабелла оказалась зажатой между графом и лукой седла, ноги болтались высоко над землей, а любое движение только ухудшало ситуацию и она лишь теснее прижималась к его мускулистому телу.
От ярости она запрокинула голову, намереваясь потребовать свободы, но слова замерли на губах: лицо графа окаменело и стало неотразимым, сердце бешено колотилось рядом с ее плечом. С каждым вдохом она впитывала запах кожи и мускуса, темноты и опасности. Ей вдруг захотелось вскинуть руки, притянуть его голову, дотронуться до гладко выбритой щеки, испробовать на вкус губы…
Изабелла в ужасе замерла. Ведь она поклялась не следовать по дорожке матери, поклялась не отдаваться кому попало, сохранить себя для человека, который заслужит ее доверие и уважение.
Как у нее могло возникнуть влечение к этому родовитому грубияну?
– Опустите меня на землю! – Изабелла ударила его по руке.
Но его объятие стало еще крепче, причинив ей боль. Лошадь рванулась, и девушка прижалась к луке седла.
– Перестаньте извиваться! – оборвал ее Керн. – Вы пугаете животное!
– Куда вы меня везете?
– Назад к Хатуэям. Чтобы вы не навлекли позор на хозяина дома и леди Хелен.
Изабелла вспомнила о Персефоне, слабой от болезни, зовущей ее.
– Подождите, вы ничего не понимаете.
– Если вы беспокоитесь о Мобри, то вряд ли он так легко вас оставит. Утром он будет ползать у ваших ног, принесет цветы, станет умолять о благосклонности.
– Если угодно знать, – процедила Изабелла сквозь зубы, – я не собиралась с ним встречаться. А теперь отпустите.
Граф натянул поводья и остановился. Впереди маячил в тумане похожий на дворец особняк маркиза. Кроме ее слабо освещенного окна на втором этаже, он был темен и казался суровым, молчаливым стражем. Однако настоящая опасность исходила не от него, а от человека, державшего ее в плену.
Если бы он знал, что воспоминания Авроры находятся в паре дюймов от его руки, то не колеблясь задрал бы ей юбку и похитил дневник. При мысли о руке графа, скользящей по ее бедру, Изабелла чуть не задохнулась.
Он взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Глаза Керна блестели в темноте, и девушка снова ощутила внутреннюю дрожь, желание прижаться к его груди.
– Вы лжете, – бесстрастно произнес граф.
Сначала она не могла понять, о чем он говорит, но потом сообразила – о ее свидании с Чарлзом Мобри.