Оставшаяся кучка цыганской шпаны
состояла сплошь из «настоящих людей» – то есть, которые в
штанах.
– Здесь, я так понимаю, Санчаки и
Шишковы. А Петрашенки где?
– У себя сидят, где им быть, –
пробурчал кто-то, – Чего им делиться-то теперь, десять девок
осталось...
– А ну, рот закрыл там! – рявкнул
из-за моего плеча один из охранников, – Ты как баронессе отвечаешь,
сопля зелёная?
Я дождалась, пока вокруг нас
разойдётся круг тишины и сказала:
– Так, на первый раз прощаю ответ в
такой безобразной форме. Только на первый. Двое старших со мной,
остальные разошлись по местам проживания, живо! Показывайте, как
разместились.
Лагерь был... на мой вкус – странным.
Со следами... махновщины, что ли. И, определённо, декаданса.
Неряшливенько, грязненько, пёстренько (ну, это – бог с ним) и
вообще, как-то... расхлябанно, вот. Табор, а не лагерь.
Я прошлась по кое-как прибранной
центральной улице, заглянула в боковые отвороты, за сутки начавшие
приобретать очарование трущоб, и досадливо поцыкала.
Да уж, намучаемся мы с этими цветами
свободы. Пробормотала под нос неприличное слово. Цыганята, по ходу,
услышали и занервничали. Вернулась к поляне, на которой в бытность
этого места рейнджерским лагерем происходили всякие сборы и
посиделки, ещё раз осмотрелась по сторонам.
– Так. Зовите всех сюда, будем
заниматься вашим воспитанием. Не успеете собраться за пять минут –
у всех на ужин будет хлеб и вода. Коллективная ответственность,
слыхали про такое? – я посмотрела на наручные часы, потом на всё
ещё стоящих рядом со мной цыганят, – Время пошло!
Ну и интермедия разыгралась, скажу я
вам! Пацаны побежали по лагерю, призывно выкрикивая на своём. Я
надеюсь, что это был призыв к сбору. Не все задвигались быстро, так
что спустя пару минут в голосах глашатаев прорезались истерические
нотки. И тут – вовсе неудивительно – Петрашенки никуда не захотели
идти. У них обед и так был хлеб с водой, пофиг им на всё.
Санчаки заметались и попытались
успеть вытащить Петрашенок силой. И им, в принципе, это удалось, но
не за пять минут, конечно. Приволокли они девок, словно муравьи
питательных гусениц и сложили пред мои ясны очи. Я прям
почувствовала себя муравьиной матерью.
Шишковы тем временем избрали другую
тактику: вывели всех своих и даже построили (и где такого ума
нахватались), уложившись по времени – и ещё минут десять, разинув
рты, вместе со мной наблюдали за борьбой муравьёв с амазонками.