У стола осталась зарёванная девушка и
парень, который явно разрывался между желанием догнать перешедших
товарищей и нежеланием оставить девушку.
Сестра?..
Нет.
Я села напротив.
– Ну, рассказывайте!
Мычали и мямлили они долго, поэтому
сразу выжимки: парень хотел на Новую Землю. И просто, и тем более
потому, что можно прибиться к семье. Но с ней. А она тоже хотела с
ним, и семье была бы рада, но братья (двое, четырнадцать и
двенадцать лет) и старшая сестра (семнадцать) не согласились на
переход, а все подружки сказали, что она – дура: ни телефонов, ни
интернета, и за коровами придётся говно убирать. Аргумент.
Саламандра не показывалась, видать,
придётся мне самой разгребаться.
– Ну, смотри... как тебя звать?
Она снова длинно трёхступенчато
шмыгнула носом:
– Со... ня...
– Смотри, Соня, – я хотела было
сказать, что в такой ситуации стоит послать всех в жопу, но решила
всё же попробовать подобрать слова покрасивее, – Насколько я
понимаю, нет никого из твоих близких, кому был бы нанесён
непоправимый вред твоим уходом? – она вытаращила на меня глаза, –
Что?! Какое слово непонятно? Никто не умрёт в беспомощности? Или же
не начнёт голодать?
– Я... не... зна... ю...
Блин, лишь бы икать не начала, весь
разговор спутается!
Саламандра всё-таки вылезла на стол и
широко зевнула, показывая всем свою ослепительно-огненную пастёнку.
В конце она слегка булькнула, выпустив крошечный протуберанец,
долетевший до границы миров и размазавшийся по ней красивой
медленно угасающей хризантемой. Этот номер вызвал некоторое
остекленение в рядах. Соня и парень (Артём, вроде бы) смотрели,
приоткрыв рты. Обычная первая реакция. Я хлопнула по столу:
– Соня! Слушать сюда! Любишь его –
шагай на мою сторону! Что я тебя уговариваю? Не любишь – забирай
манатки и вали на́хрен! Он себе какую-нибудь эльфочку ушастенькую
найдёт!
Девчонка резко перестала всхлипывать
и уставилась на парня. В прищуренных глазах прочиталось: «Да щас!»
– она дёрганым движением вытерла нос, схватила свой рюкзак и
сердито потопала через границу, буркнув своему Ромео: «Пошли!»
Парень обрадовался и поспешил следом.
Я гений психотерапии, мля.
Помгубера деловито занял их место,
подвинув мне заявление о передаче под опеку со списками
имён-фамилий на трёх листах.
– На каждой страничке,
пожалуйста!
Я начала подписывать, ворча, что
можно было и помельче напечатать, чтоб лишнего не карябать. Не
люблю писа́ть, хоть в последнее время и много приходится. Подумываю
вот о печатной машинке.